Бывший начальник ОРСа речного пароходства, а ныне пенсионер Владимир Петрович Торгашов все лето жил на даче. Не один. С женой Натальей Михайловной. Оба в годах, но много им не дашь. А все потому, что следили за собой. Каждый год отпуск на море.

Если разобраться не на даче жили, а в деревеньке дачного типа. Дачной она стала с тех пор, как школу закрыли. Школу закрыли по причине, что молодежь перестала рожать. После вовсе разъехалась по городам. Что в деревне делать? Осталась половина домов пустыми. В непустых старики доживали свой век. Куда ехать? Кто кого ждет? Детям не шибко нужны.

Благо, что деревня недалеко от города. Вот и скупили городские пустые дома под дачи.

Владимир Петрович тоже не оплошал. Попал в эту волну. Продал дачку с четырьмя сотками на Кордоне, взял здесь дом. Дом не первой свежести, но еще крепкий. Главным для них с Натальей Михайловной был огород соток двадцать пять вместе с домом и надворными постройками. Есть где развернуться. Что в городской квартире сидеть, если здоровье позволяет быть на свежем воздухе А тут еще в стране такое началось? Такое, что лучше об этом не думать. И танки на Красной площади, и стрельба по Белому дому, и все это под видом перестройки и плюрализма мнений. Что бы там ни творилось, кто бы ни пришел к власти, Владимир Петрович был уверен в том, что, имея кусок земли, не пропадешь.

Что касалось власти, Владимир Петрович был за эту. За новую. За перестройку, потому как от старой ох как натерпелся. Не приведи Господь. Хоть по тем временам, хоть по этим - начальник ОРСа - фигура! Все через его руки проходило. Он многих знал. Его знали. Казалось бы, жить можно ого-го как! Но всего лишь казалось. Не давали. Проверка за проверкой. Комиссия за комиссией. И все на полном серьезе. Как сейчас - не откупишься. Не брали взяток. Раз решил - чуть без партийного билета не остался. А без него по тем временам ты никто и звать тебя никак.

Больше всего Владимир Петрович боялся Народного контроля. Как осы налетали. Не знаешь с какой стороны укусят. Бывало, кусали. Больно. Как- то узнали, что второй гараж незаконно построил. По тем временам это преступлением считалось. Пришлось отказаться не только от гаража, но и от денег, которые на постройку затратил. Вспомнить страшно, что было. Какой-то дурацкий лозунг, который Владимир Петрович терпеть не мог, «Все для народа! Все для трудового человека!»

Как-то «народники» раскопали, что он незаконно два колеса на «Жигули» родственнику продал. Дефицитом считалось. Что тут началось? Что началось? Бедный родственник их крадучи обратно принес. Из-за этих колес Владимир Петрович чуть должности не лишился.

Часто Владимир Петрович думает над тем, если ту должность да это время - не парился бы в городской коробке, а как минимум в коттедже жил. Знает, как живут царьки. Не знает, а видит по своим дочерям и зятьям. Не нарадуется за дочек. Благополучно замуж выскочили. Умом не совсем, чтобы шибко, а на вид ничего. Загляденье. Оба зятя в администрациях работают. Жен туда пристроили. У старшей

Надежды - муж каким-то зампомом в городской администрации. Умеет говорить. Все по похоронам, да торжествам ходит.

У младшей Светланы - Виктор замглавы администрации одного из районов города. У Надежды коттедж. Светлана с мужем пока в квартире живут. Через несколько дворов здесь же дачный домик купили. Правда, невзрачный. Но не успели купить, бригада строителей тут как тут. Снаружи и изнутри отделали так, что не каждый теремок может потягаться. Все лето здесь живут. С работы, на работу на машинах возят.

На прошлой недели зять или дочь кому-то команду дали - пассажирский вагон под машину привезли. Пол-улицы занял. Видать решили, чего ему в тупике стоять, раз народ перестал ездить. Раньше Владимир Петрович помнил - вагонов пятнадцать-двадцать в составе. Часто поезда ходили, а с билетами туго было. Разъезжал народ по стране.

Сейчас в составе пять-шесть вагонов и то полупустые. Словно игрушечные бренчат на стыках.

Когда вагон привезли, Владимир Петрович обошел его со всех сторон. Вздохнул тяжело: «Э-хе- хе... » - снова вспомнил о своей должности и об этом времени. Пришел к тому, что сейчас у него было бы все по-другому. Рядом с домом не только вагон стоял, а катер. А может быть, даже теплоход на подводных крыльях?!

«Да что все о себе думаю, - решил Владимир Петрович, - главное, чтобы у детей хорошо все складывалось. А у них неплохо. В семьях и на работе порядок. Что еще надо? У них хорошо и у Владимира Петровича с Натальей душа на месте».

Правда, младшую Светлану недавно потрясли. Глава района, бывший прокурор, в отношении ее так и обратно вернул. Думал, что над ним нет власти. Нашлась власть. Да еще какая! Спасла Светлану. Не дала в обиду какому-то бывшему прокурору. Правда, прежнее место работы пришлось сменить. Перейти на другую, в краевую администрацию. Снова потекла жизнь мирно и спокойно.

Иногда их спокойствие нарушал двоюродный брат Виктора Алексей, который частенько заскакивал в деревню. Нравится ему здесь. И лес недалеко. И озеро посредине деревни. Единственное, что Алексею не нравилось - так это городское кладбище рядом. Когда кого-то хоронят с музыкой, звуки траурного марша сюда доносятся. Если точнее, то доносились. Сейчас редко с музыкой хоронят. Перестройка довела простой народ - не до музыки стало. Гроб- то усопшему не на что купить, а царьки мало мрут. Бывает иногда, что во время охоты в горах на вертолете грохнутся или пьяные на машине в столб врежутся. Что им умирать от сытой жизни. Так уж если пережрут, животом помаются и только.

Когда Виктора со Светланой не было, Алексей заходил к Владимиру Петровичу с Натальей Михайловной. Выпьет бокал чаю, чай сильно любит. Поговорят о том о сем. Больших тем в разговоре Владимир Петрович старался избегать. Потому как знал, что между ними никакого взаимопонимания не было. Точки зрения тоже расходились. Владимир Петрович считал его трудным человеком. Или по должности или по натуре Алексей был таким. На радио работал. С микрофоном бегал. Все правду искал. Доискался - сократили. Без работы остался. Кому такие нужны. Не может понять - у кого больше денег, у того и правда.

Как бы Владимир Петрович с ним ни был осторожен, но однажды оконфузился. Так было дело. Обратился Владимир Петрович к нему с просьбой:

-  Алексей! У тебя еще какие-то связи на радио остались. Протянул бы как следует местную власть.

Все лето без воды. Колонки сухие. Из колодца ведрами таскаем. Не могут кусок прогнившей трубы заменить.

Не подумал Владимир Петрович. Потерял бдительность. Оплошал. А родственник только этого и ждал:

-  Собирайте деньги. Я вам хоть завтра бригаду привезу. В один миг заменят.

-  Какие деньги? - возмутился Владимир Петрович, - если здесь пенсионеры остались. На лекарства не хватает. Раньше так делали.

-  Раньше Советская власть была. Сейчас дикий рынок. Все на деньгах строится.

Прикусил Владимир Петрович язык, нечего в ответ сказать. Не переносили Владимир Петрович с Натальей Михайловной родственника-журналиста.

Не переносили, но вида не подавали. Как-никак, а брат зятя. Зачем с зятем отношения портить. Хоть и понимали, что тот тоже не переносил и тоже вида не подавал. Как переносить, если Алексей как-то открытым текстом заявил: «Виктор! Я тебя как брата уважаю, но как чиновника презираю». Если было бы сказано на пьяную голову - простительно. А то на трезвую. Что думает, то и говорит этот родственник.

Не может язык за зубами держать.

Вот и сегодня приехал Алексей в деревню навестить брата. Осень, но день теплый, солнечный. Наталья Михайловна накрыла стол на веранде по случаю приезда гостя, за которым собрались Светлана, Виктор, Алексей, Наталья Михайловна и Владимир Петрович. Все немного домашней настойки выпили. Алексей отказался - за рулем. Закусили молча, немного политики коснулись. Владимир Петрович поинтересовался у Алексея, что там слышно в отношении размещения НАТОвцами противоракетной обороны когда-то в соседних с нами республиках?

-  Ничего хорошего, - проговорил Алексей, отхлебывая из бокала чай, настоеный на листьях малины и смородины. - Окружает помаленьку Америка нас. Ни сегодня-завтра ультиматум предъявит. Доигрались. В пропасть летим, а нам с телевизоров вещают: «Все хорошо, прекрасная Маркиза».

-  Мы всегда летели, - подал было голос Владимир Петрович, проявляя осторожность.

-  Тут я с вами не соглашусь, - отрезал Алексей. - Я помню то время, когда агрессоры на каком-то симпозиуме подняли было головы. Тогдашний глава государства Никита Хрущев охладил их. Снял тапок и постучал им по трибуне, за которой делал доклад. Они враз сникли. Сейчас интересы государства - наших правителей не интересуют. Работают на отдельную кучку людей. Копни - у многих двойное гражданство. Словно временщики. Чуть что, рванут в Израиль или другие страны с видом на теплые моря. Денег хватит. Наворовали.

-  И где выход из создавшегося положения? - поинтересовалась Светлана.

-  Выход один - если президент конституционным путем не поменяет курс на улучшение жизни простых граждан, непредсказуемое может свершиться. Поток лжи из прессы надоел. Дурачат народ. Всякую чепуху показывают. А пишут что? За сколько миллионов долларов Кобзон с Галкиным купили себе дома на Черном море. Будет или нет Смертин депутатом? Мне это неинтересно. Мне плевать на это. Меня интересует, когда рождаемость в стране превысит смертность? Когда простой народ будет жить лучше? Когда наконец в моей стране наступит социальная справедливость? Вот что меня интересует. И я хочу это увидеть не на словах, а на деле. Но пока не вижу просвета, кроме голых фраз и вранья.

-  Хватит о политике, - пытаясь свести разговор на нет, вмешалась Наталья Михайловна. - Давайте о другом поговорим.

-  Я слышала, что в одной колонии зэк сделал бюст Евдокимову? - проговорила Светлана. - Теперь будут из зэка, как из Евдокимова героя делать. Зэк он и есть зэк.

Такой поворот в разговоре Алексея взбесил. Он был хорошо знаком с Евдокимовым. Он для него был чистейшим и светлейшим образом, а поэтому порочить его честь никому не давал. Он обвел собравшихся взглядом и, еле сдерживая себя, начал:

-  Раз вы сегодня все здесь собрались, вы хоть знаете, кто вы есть на самом деле? - Такого оборота никто не ожидал. Все настороженно притихли. - Не знаете, - продолжил Алексей. - Тогда скажу. Вы воры и жулики. Вы хищники. У вас нет ничего святого. Вы о других не думаете. Вам лишь бы свою кишку набить. - Глядя на Светлану в упор, продолжил: - Ты сегодня такой же зэк, как и те, кто сидит за колючкой. А может быть, хуже. Ты за свои преступления отмазалась. Они нет. За то, что ты творила - тебя расстрелять мало. Чтобы другим было неповадно, тебя надо казнить на крыльце администрации. При народно. Ты, и тебе подобные сегодня доруководились - дальше некуда. До такой нищеты народ довели? Сегодня дай народу власть - он вас из окон повыбрасывает. Повторюсь, такие, как ты, должны сидеть за решеткой.

Все опешили. Светлана покраснела и взялась испаринками пота. Виктор что-то хотел сказать в ее защиту, но Алексей и его приструнил:

-  Извини, братка, а ты за свои темные делишки, о которых я знаю, должен давно отсидеть.

Виктор смутился, но собрался с мыслями, встал и, обращаясь к Алексею, произнес:

-  Хватит выступать. Хватит. Успокойся.

Алексей немного успокоился. Или слова брата повлияли на него, или оттого что высказал то, что дав- ‘ но хотел сказать? Высказал и на душе стало легче. Придя в себя, словно оправившись от шока, как бы в оправдание Светлана проговорила:

-  Если стрелять, то через одного. Патронов на всех не хватит. Я в этой системе всего лишь сошка.

-  Знаю, что сошка, - проговорил Алексей в угоду Светланы. Плюнул. Встал из-за стола и пошел к своим стареньким «Жигулям»...

После того разговора, никто из родственников Алексея в деревню не приглашал. У него и у самого пропало желание ездить туда. Зачем ездить, если не приглашают.

You have no rights to post comments