Учения окончились. Далеко позади лежал океан, но до аэродрома еще оставалось несколько часов лета. Турбины ракетоносца устали нести многотонную громаду корабля, они пели натужно, с глухим подвыванием.
Не устали, казалось, только люди. Каждый из них занимался своим делом. Один, прокладывая маршрут, колдовал на штурманской линейке, следил за показаниями приборов, что-то высчитывал на планшете. Другой - управлял машиной. Все четко и слаженно, как и полагается в полете.
Прапорщик Владимир Дроздов работал ключом, вел радиообмен с землей. Информации было так много, что ключ едва успевал выстукивать точки и тире. Сигналы «морзянки» весело попискивали в наушниках, их пение казалось бесконечным. Но на некоторое время связь закончилась. В наступившей передышке Дроздов немного расслабился и слегка откинулся на спинку кресла, потом он посмотрел вниз и залюбовался белым безмолвием ровных гряд облаков, проплывающих в нескольких километрах под ракетоносцем. В разрывах небольшими кусочками темнела земля.
В эфире было тихо, лишь иногда в наушниках раздавался басовитый голос командира экипажа майора Кленова. Майор частенько подсказывал своему правому пилоту, лейтенанту Фалину, некоторые тонкости в пилотировании машины. Сейчас он тоже не упустил эту возможность. Ведь впереди встреча с танкером и дозаправка в воздухе.
Когда самолеты оказались на незначительном расстоянии друг от друга, командир заправщика уточнил курс.
Дроздов, контролирующий верхнюю полусферу, искал глазами танкер, но тот будто специально не хотел показываться. Наконец он замаячил в синеве маленькой точкой. Вот она обрела форму и в какое- то мгновение превратилась в гигантский танкер. На нем все было готово к дозаправке. С выпущенным шлангом танкер шел несколько впереди над ракетоносцем.
На фоне синего неба четко выделялись обводы могучей машины. Отведенные назад крылья придавали ему вид устремленной птицы.
Немного увеличив скорость, ракетоносец пошел на сближение. Прикрепленный на конце шланга конус, словно мишень, был то в створе приемной штанги, то его вдруг отбрасывали высотные вихри.
- Пристраиваюсь, - предупредил Кленов экипаж танкера.
- Пристраивайтесь, - последовал короткий ответ.
Подготовительные работы по дозаправке шли согласно инструкции. Все их детали знакомы Владимиру до мелочей. Он знал, что сейчас, в самые короткие минуты, их самолет подойдет к танкеру и штангой выстрелит в центр конуса. Ювелирнее работы в летном деле нет.
Самолет с автопилота перешел на ручное управление. Его несколько раз качнуло. «Болтанка, - подумал Владимир. - Совсем некстати».
- Есть контакт! - прозвучало в наушниках.
Топливо по шлангу из танкера пошло в баки ракетоносца. Дозаправка - важное дело: возьмет самолет на борт необходимое количество топлива и дальше летит без посадок. Но это и трудная работа. К пилотам, имеющим допуск на дозаправку, относятся с особым уважением.
Неожиданно самолет провалился в воздушную яму. Прозрачный колпак блистера покрылся капельками брызг. Владимир не успел осмыслить, что к чему, как увидел, что шланг огромным хоботом взвился над носом ракетоносца. Поддерживаемый вихревым потоком изогнулся в дугу и завис над ним.
- Шланг оборвало, - доложил Владимир.
Командир потребовал оценить обстановку. Его голос прозвучал спокойно и буднично, точно случившееся было обычным явлением, хотя, насколько знал Владимир, подобного случая в авиации не было. Заправщик - ни в счет, там все несколько иначе. На нем есть приспособление для обрубки шланга в аварийной ситуации. Там бы с ним разделались в два счета.
Обстановка была яснее некуда. Один конец шланга мертво сидел на штанге, а другой, завиваясь и раскручиваясь, как многопудовая гиря, бил по хвосту и фюзеляжу. Под его ударами рвались листы обшивки стабилизатора, топорщились, словно клочья фольги, срывались и исчезали за кормой.
- Хвосту угрожает опасность, - доложил Владимир.
Майор убавил скорость. Встречный поток воздуха ослаб, сила ударов шланга уменьшилась. Теперь, словно отдыхая для новых атак, шланг черным удавом прижался к плексигласу кабины Владимира. Дальше, изогнувшись дугой, примостился на стабилизаторе и бил по рулям и фюзеляжу, где находилась кабина его напарника. Любой удар мог разбить осте
- Как самочувствие? - спросил у него Дроздов спокойно, под стать командиру.
- Нормально. Только колотит, как в бочке, - бодро ответил прапорщик.
«Делает вид или на самом деле не осознает всей опасности?» - подумал Владимир.
- Потерпи, что-нибудь придумаем, - успокоил Дроздов.
Однако времени на раздумье не было. Самолет с левым креном терял высоту, гряда облаков приближалась. Еще немного и он зароется в них, а там и земля рядом.
Командир изо всех сил пытался выровнять машину, но его усилия были напрасными: шланг клинил рули, и они еле слушались. Опасность надвигалась с каждой секундой, о ней знали на заправщике, который все время кружил сверху, но помочь не мог. Все члены экипажа понимали, что надо действовать без промедления, иначе гибель машины неизбежна.
Владимиру пришла мысль разбить плексиглас и отполосовать шланг ножом. Другого выхода, казалось, не было. Но на это нужно разрешение командира. Владимир хотел нажать кнопку переговорного устройства, однако в какую-то долю секунды передумал. Стиснутому в подвесной системе парашюта до шланга ему не дотянуться. Если освободиться от нее - встречный поток выбросит на хвост.
- Экипажу приготовиться покинуть борт, - предупредил командир.
Команда прозвучала, как выстрел, но в оказавшемся положении каждый член экипажа мысленно был готов к ней. Положение хуже некуда, из-за шланга должна погибнуть машина.
Но приказ есть приказ, его все выполнят. Владимир это прекрасно знал. Он знал и другое, что, оставшись один, командир изо всех сил будет пытаться посадить неуправляемую машину.
Владимир проверил подвесную систему парашюта, занял нужное положение, приготовился к прыжку. В последний раз с ненавистью посмотрел на шланг и его взгляд машинально скользнул по стволам пушечной установки. Сердце зашлось от радости! Это оружие он должен применять в том случае, когда самолету угрожает опасность. Сейчас он имел право это сделать.
- Командир! Разреши из пушки отстрелить шланг?
Просьба была неожиданной и необычной. Командир понимал, что такое «отстрелить». Шланг подобного диаметра можно изрешетить до дыр, но не избавиться от него. Тут необходимо вести отстрел так, чтобы снаряд ложился возле снаряда, тогда что- то могло получиться. Но в данном случае надо быть снайпером.
- Разрешите открыть огонь, - настойчиво попросил Владимир.
- Разрешаю, - последовал ответ.
Стволы ожили, заходили по азимуту и углу места. Владимир стал наводить пушку на цель. Но, словно почуяв опасность, шланг, уходя из зоны прицельного огня, стал извиваться. Владимир, пытаясь унять в себе дрожь, проговорил: «Спокойно, голубчик. Спокойно. Не уйдешь?» До победы было еще далеко, но уверенность за успешный исход росла.
В какую-то долю секунды стволы и дуга шланга оказались на одном уровне. Очередь. Шланг дернулся и ушел в сторону. Владимир понял - промах.
Такая стрельба не годится. Можно все снаряды выпустить без толку. Злость на шланг росла. Теперь Владимир относился к нему, как к живому врагу. И он решил перехитрить шланг - открыть огонь с упреждением.
Когда стволы и шланг вновь стали сходиться - ударил из пушки. В результате стрельбы на шланге обозначились темные строчки. Воодушевленный успехом, снова стал сводить стволы со шлангом и опять нажал на гашетки. На шланге появился надрез. Третьей очередью он обрезал шланг. Еще не веря в успех, увидел как вторая часть шланга, подхваченная встречным потоком, вздыбилась и метнулась за хвост. Обрубок первой преспокойненько лег вдоль фюзеляжа.
Владимир расслабился. Расстегнул шлемофон. Вытер на лице рукавом пот и только сейчас почувствовал, что устал. Такой усталости он не ощущал в самый разгар больших учений. Хотел нажать кнопку переговорного устройства, но помедлил. Торопиться некуда, командир без доклада все понял.
Ракетоносец выровнялся. Набрал нужную высоту и пошел на запасной аэродром.