Коллективная зарисовка о замечательном человеке.
Извилистые военные судьбы в разное время свели нас с Юрием Михайловичем Бутковским (между собой - Юрасик, Юрочка).
Выпускник ЧВВАКУШ. По диплому - «штурман». По «крайней» должности в полку – штурман-программист. Военный штурман 1 класса.
В 1971 году в числе новоиспеченных выпускников ЧВВАКУШ прибыл в Закавказье, в Копитнари, в 143-й бомбардировочный авиационный полк, летавший тогда на Як-28И, Л, У (РЛП «Инициатива», ДБС-2 «Лотос», и «спарка» соответственно) и постановщиках помех Як-28ПП.
В 1977 переучился и до демобилизации летал на Су-24. Высококлассный штурман. Спокойный, флегматичный с виду, одинаково хорошо соображавший на земле и в воздухе. В нём органично уживалось спокойствие и эмоциональность, свободолюбие и ответственность.
Юра прошел жёсткую штурманскую школу профессионального роста в кабине Як-28. Это у лётчиков была «спарка», инструктор рядом. Штурман же в воздухе такого не имел. Сам высветил, сам «синхронизировал», сам прицелился и сбросил. Назначение штурманом-программистом полка тоже говорит само за себя. Выбрать то на эту значимую, престижную должность было из кого - штурманы в полку были сильные.
Долго холостяковал, что было на руку женатикам, - занимали у них, холостяков деньги до получки. Все, знавшие Юру, не могли вспомнить, как не пытались, что-нибудь плохое о нём. Как-то всегда дружно жили, да и Юра был бесконфликтный. Комфортнейший в общении человек. На службе, командировке, рыбалке, в гаражах. Знавшие его, при одном упоминании имени «Юрочка», непроизвольно расплываются в улыбке.
Трудно представить человека более несоответствующего представлению о «классическом», с позиций «желтой» прессы, военном, чем Юра. Свободный человек в несвободной, по определению, военной среде. Сохранивший свою самобытность несмотря на практиковавшееся тогда «форматирование» системой военного воспитания «одинаковости». Спросить, как же он удосужился попасть в армию, никто из нас при его жизни не успел. Родом из Якутии, причем из глубинки.
По всей видимости, Юра, умышленно или не осознанно, создал своё личное пространство, в котором не было место никакой «скалозубовщине», ни армейской дуристике, ни другим негативным атрибутам тогдашней нашей военной жизни.
Может быть, благодаря этому и оставался спокойным, уравновешенным, светлым, доброжелательным, как и приятным окружающим. И самим своим существованием помогал нам, рядом с ним служившим, жившим, чувствовать себя лучше, комфортнее, чуточку счастливее.
Все, кто его знал, помнят его ещё и как художника. Всегда. «Мечтаю написать мою деревеньку на рассвете». Почти во всех ситуациях он художником оставался в не меньшей степени, чем по своей военной специальности. Иногда соединял. Просто приходилось. По тревоге быстро – быстро программировал (переводил данные маршрута из десятеричной в восьмеричную, а из неё в двоичную и результат - технику-прошивальщику) и бежал помогать старшему штурману полка «рисовать» - оформлять схемы знаменитого на все ВВС размера 180 на 220, пояснительную к Решению командира на боевые действия.
1979 год, на носу Новый год, а полк необычно долго в боевой готовности «повышенная», - казарменное положение.
Советская солдатская казарма, такие же советские газеты и телевизор. Цивилизованно, разумно «гасить» даже непродолжительное свободное, «личное» время не чем. На улице типичная для Западной Грузии «зима» - дикие ветра, дождь со снегом или снег с дождём.
Семьи - рядом, в 2,5 км в жилом («четвертом») городке, но туда к ним «низзя», - это «подорвёт» нашу боеготовность. Но в нелётные дни можно, но во время (чаще вместо) приёма пищи - лётная столовая то была в жилом офицерском городке. В общем, когда не «отравлял» нашу жизнь наш «вероятный противник», успешно «отравляли» её сами и с хорошим «запасом». «Дуристика», — скажет любой гражданский. Реальность, тогда существовавшая, — скажет любой послуживший в те времена.
Народ в свободное время массово играет в карты. От тривиального «дурака», интеллектуального преферанса» до «храпа» и «очко». «Шеш-беш», «коробок» - как верх протеста против бессмысленного прожигания часов наших жизней.
Юрочка же - рисует. Но, как и чем? Нашел бумагу – ватман или полуватман. Красок, кистей нет. Подойдут и угольки из печи. Натура? Только лица товарищей, поднадоевшие от длительного круглосуточного совместного пребывания? Нет.
Портреты членов Политбюро в Ленинской комнате? – Рисование чёрным «небожителей» могут и истолковать не так.
Снимает с ноги полётный ботинок (чёрный, обильно навакшенный, – так лучше держит воду), ставит на солдатский табурет – натура готова. Не Венера Милосская, не Джоконда, но ведь и обстановка казарменная. А «портрет ботинка» получился лучше натуры!
Один из нас от него услышал о таком художнике – современнике, как Александр Шилов. У Юры дома был почти законченный портрет Юрия Гагарина в гражданской рубашке на фоне летней русской природы.
Маслом, небольшого размера. Великолепный сюжет, прекрасное исполнение – лаковая техника, как на знаменитых федоскинских миниатюрах. Юра сказал, что это копия. А автор подлинника – художник Шилов.
Много - много лет спустя Юра был проездом в Москве. Ничего не говоря и не объясняя, тот, которому Юрочка открыл Шилова, повез его в галерею Шилова, что на Знаменке. И часа два наблюдал за Юрой со стороны, стараясь не выдать своё наблюдение за ним.
Получил несравнимое удовольствие от того с каким интересом Юрочка смотрел собрание картин, включая тот портрет Гагарина, что Юра так и не закончил. Не пошло что-то тогда, в Грузии. А рисовать, писать картины через «не идёт» Юра не мог, - он же художник!
Закончив просмотр, спустились в кафе - там же, в полуподвальном этаже галереи. И только там, за чаем Юра прервал молчание фразой: «мне снова захотелось взять в руки кисть!».
Имел врождённое чувство юмора. Умел шутить и шутил. Над собой, над своей женой Валентиной. Искрясь радостью неподдельной. Жена увлеклась чтением соответствующих триллеров и просмотром по каналам грузинского ТВ фильмов - ужастиков. Юра словесно пытался её отвлечь от этого увлечения. Не помогало.
Как-то вернувшись после ночных полётов, «пошутил». Одел общевойсковой противогаз, тихо, мягко тронул жену за плечо. Жена, страшно закричав, полезла на стену, завешанную ковром. С неделю не разговаривала, обиделась.
Мог непринуждённо разрядить обстановку в коллективе. Определили его в полку в третью эскадрилью, к такому же молодому лётчику – выпускнику Барнаульского ВВАУЛ тоже 1971 года Володе Б., атлетичного телосложения, взрывного характера, чувством юмора особо не отличавшегося. Как-то в перерыве между занятиями стали изображать игру в футбол, пиная картонную коробку из-под обуви («В бой идут одни старики» есть подобный эпизод, но он не «срисован» не с этого эпизода в нашем полку).
Попинав «мяч» - коробку, перешли к неспешному разговору. Только не Юрасик! Глаза у него загорелись как у кота, охотящегося на воробья. Незаметно для своего лётчика сунул какой-то камень под коробочку, потом отвлёк его от разговора и сделал вид, что хочет разбежаться и пнуть коробочку, продолжив «футбол».
Как бы не так! Летчик его был не только спортивного телосложения, но и характера – отодвинув Юру, разбежался и как ёпрст по этой «заряженной» коробочке! Прозвучавшие далее междометия упустим.
Все – хохотать и Юра тоже, предварительно удалившись на безопасное расстояние. Лётчик Юры, был хоть и взрывным, но быстро отходчивым. На занятия пошли вместе почти в обнимку – экипаж!
В командировке, в чужом гарнизоне, свой планшет – картодержатель, пришедшийся к нам из довоенных времен, заклеил обе целлулоидные стороны советскими десятками. Объёмность планшету придал макулатурой. Распустил ремешок до пола, перекинув его через плечо, так дефилировал, вызывая интерес и улыбки посторонних.
Рыбалка ещё одно из увлечений Юры. 1984 год май. Полк в командировке на аэродроме Карши, Узбекистан. Месяц, как воюем, – летаем «за речку». Пауза в боевых вылетах. Отпросился Юра с еще одним однокашником в выходной, пойти на рыбалку с ночевкой. Засветло пришли на место. Юра что-то наловил, начал варить уху. Дров было мало — Средняя Азия, не Урал и не Сибирь. Второй пошел искать по округе. Поблизости стояло несколько одиночных деревьев, с них и обламывал сучья и в костер.
В процессе всего этого оба, конечно, «прикладывались», - все же на рыбалке. Стемнело. Далее от первого лица. Сижу на корточках у костра спиной к арыку, сразу за костром начинается земляной вал. Голова опущена, вершины этого вала я не вижу. В какой-то момент Юра говорит: подними голову!
А перед этим мы говорили про душманов и местных, которые наверняка им помогают, вроде как расслабляться не стоит. И вот поднимаю я голову и вижу этого душмана на вершине вала. Стоит, опершись на посох, на нем накинуто что-то типа бурки. Отблески от костра не в мою пользу. Я со страха как закричу на него: какого х… здесь стоишь?!! И т.д. Мужик стушевался…
А Юра как давай хохотать: - «проходи, – говорит мужику, - не бойся, это он со страха накричал». Мужик подошел к костру, разговорились. Оказался местным бригадиром, а ночью пасет своих овец. Предложили выпить. Мы с Юрой помаленьку. Мужику наливаем, а он молчит, - ну а нам не жалко. Так два раза по 150 чистого и выпил. От этого у него сразу язык стал заплетаться. Посидел еще немного и еле-еле перевалил за бруствер (вал).
Тут костер стал прогорать, - надо идти за дровами. Юраська отказался, а мне деваться некуда, я и пошел. Залез на ближайшее дерево и стал потихоньку сухие сучья отламывать. За один сучок ухватился, потянул на себя, не удержался и полетел вперед вниз. Упал на спину (с высоты метра два), дыхание перехватило, кричать не могу. Отлежался, собрал сучья, иду, ругаю себя, что полез на дерево. Пришел к костру, рассказал Юрке - тот смеется.
Через какое-то время мне опять приспичило за дровами идти. Хотя и ночь, а луна немного подсвечивает. Пошел уже к другому дереву, залез, крепко ухватился одной рукой, а другой опять ветки ломаю. И в какой-то момент прямо подо мной раздается душераздирающий вопль.
Я со страха ухватился обеими руками за дерево, ничего понять не могу, хмель как рукой сняло, сижу, соображаю, что это может быть?! Присмотрелся, вижу – у дерева, на котором я стоит ишак. Он и орал. Потом уж дошло, что это ишак того пастуха. Видать искал его, а нашел меня. Дров я все же наломал, иду к костру, опять ругаю себя, и тут одной ногой наступаю на что-то скользкое.
В голове промелькнуло «змея»! Подпрыгиваю и тут слышу какое-то человеческое бормотание. «Змеей «оказался тот пастух, сил у него хватило отойти от костра метров на 10. Пришел к костру. Опять рассказываю, а Юра говорит: слышу кто-то дико заорал, а потом твой мат, ну, думаю, все нормально, сам разберется и опять надо мной подтрунивает.
Ну погоди, накажет тебя бог за твои хи-хи, ха-ха! Решили мы после всего этого до утра не спать. Но видимо с выпивкой переборщили, потому что проснулся от того, что меня кто-то тормошит – пришли ещё наши ребята, полковые.
Утро, солнце взошло. Посидели мы немного с ними и решили с Юрой еще поспать. Устроились в тенечке под деревом и заснули.
И вот она божья кара! Проснулся от дикого крика. Сажусь на задницу, вижу: Юра бежит от дерева, под которым мы лежали, остановился метрах в 20-ти и кричит мне «Змея, змея!!!». Я посмотрел по сторонам - нет никого.
Юра успокоился, подошел поближе и рассказывает: сплю, чувствую на грудь что-то упало с дерева. Открываю глаза - змея, я ее рукой смахнул, заорал, вскочил и бежать от дерева! «Змеей» же оказался тот пастух! Вот тут уж я похохотал от души.
Юрочка много и красиво рукодельничал, но тоже как художник. Резной работы табурет, без единого гвоздя. Ножи делал с травлением орнаментов по лезвию. Дарил. Некоторые из нас сохранили такие его подарки. «От него, кроме воспоминаний, остался только нож на память с теплом его рук и сердца».
Уволившись в перестроечные времена, уехал на пенсию в Днепропетровск. Долго, очень долго ждал квартиру. Снимал жилье. Очень тяжело жил.
Работал в гаражах – мастерил, рукодельничал. Окончательно «посадил» глаза нагрузкой и плохим светом, работая на не вполне порядочных коммерсантов. Курил много - не то слово. Болел. Но не кис, не жаловался.
Рано ушел из жизни. Похоронен на днепропетровском кладбище. Хоть там место Юре досталось великолепное – панорама города, самой реки Днепр с кладбищенского холма – всё как на ладони! Если бы Юра сам выбирал себе место упокоения, наверняка, - выбрал бы это.
Художник!
Однополчане Юры по 143 бомбардировочному полку, однокашники по Челябинскому ВВАКУШ.
Далее, прямая речь тех, кто его «плотно» знал по жизни, без правок и какой-либо редактуры.
Александр Алексеевич Багринцев, Барнаульское ВВАУЛ - 1973:
«Я с Юрой никогда в одной эскадрилье не служил и в одной холостяцкой «хате» не жил, а посему ничего особенного про службу и быт в Копитнари сказать не могу. Лучше дам немного информации о его жизни в Днепропетровске.
Юра прибыл в Днепропетровск в 1989 году, встал на квартирный учет и поселился на жилплощади тещи в частном доме. Им была отведена жилплощадь в доме с отдельным входом и общей площадью примерно 15 кв.м. и поделенной на три отсека. Жилищный сервис состоял из электричества, керосинки, колонки для воды на улице и туалета на огороде. Отопление печное. Высота потолков метра два. Такой вот ненавязчивый сервис и удобства у семьи с тремя детьми, младшей Наташе не было и года.
У Юры был Жигуль «семерка» и они всей семьей иногда приезжали к Силевку помыться, а мы с Силевком уже получили квартиры.
Вот однажды летом у Силевка жена Татьяна с дочкой Наташей уехали в Челябинск, и он остался один. В выходной день звонит мне Толян и говорит, что пригласил Бутковских на помывку, а мы давай приготовимся как положено. Ну, мы хорошо «приготовились», сидим на кухне у окна на 6-м этаже и «ждем».
Ближе к полудню подъезжает Юрасик со всем своим кагалом, ставит машину перед нашим окном и с сумками идут в поъезд. Пока мы их встречали, какое-то время прошло, но не долго и Силевок гонит быстренько на кухню, за приезд. Выпили и тут Толян спрашивает у Юрки, у тебя что, ручник не держит? Надо на скорости оставлять. Машина то назад катится.
Смотрим все в окно, а в кабине кто-то сидит и под рулем шурудит. В чем были так и ломанулись, успели. Вытащили из машины, положили на асфальт и давай «воспитывать», в основном ногами. У Силевка как раз недавно квартиру обокрали, ну он и оттянулся.
Потом решили все-таки в милицию позвонить, а нам отвечают, что у них нет бензина, везите нарушителя сами. Мы ментам говорим, что нарушитель сильно сопротивляется, мы его усмиряем и в конце концов он скоро передвигаться не сможет. Мы вам скажем место, где его забрать, а там ваше дело. Короче, менты решили все-таки приехать, приехали, составили протокол и забрали. Вот так мы спасли Юрасику машину, это было начало 90-х.
Не помню в каком году, но где-то в зимнее время решили мы с Силевком посетить Юру с дружеским визитом. Уже стемнело, мы уже были готовы возвращаться домой, и друг без друга с трудом держались. Силевок решил сходить в туалет, который был в конце огорода. Юра его проводил и вернулся ко-мне к дому (если его можно так назвать).
Через какое-то время слышим грохот в конце огорода. Юра говорит, давай берем палки и идем туда, это, наверное, какие-то отморозки сараи грабят. Доходим до конца огорода и что мы видим? Задняя стенка туалета лежит на земле, а на ней Силевок. Это он забыл, где выход и вынес заднюю стенку туалета. В общем, в конце концов посмеялись и поехали домой.
Сарайка была примерно такая-же, как и туалет и много картин и его поделок промокло и повредилось. Очень жаль, из его картин можно было делать выставку.
Как-то в середине девяностых годов имел место быть такой случай. Как всем известно, Юра родом из Якутии. У младшей сестры Юры, Аннушки, в те времена муж был типа министром внешней торговли Республики Саха (Якутии). Возвращались они из Европы (были в деловой командировке) и решили залететь к Бутковским в Днепропетровск.
Посмотрели на условия жизни и Аннушка решила немного помочь. Поехали по магазинам, купили компьютер, одежду для детей и взрослых, дала денег на 3-х комнатную квартиру и немного на открытие небольшого малого бизнеса (пацаны потом на эти деньги открыли компьютерный клуб).
Так они вначале купили трешку, а от государства он получил еще одну трешку только в первой половине 2000-х годов.
На государственных службах и предприятиях Юра не работал. Работал по столярному делу вначале на «дядю», а потом в гараже на себя. В гаражах его называли только Михалыч. Бывало, я вот просто заскучаю по Юрасику и приезжал к нему в гараж. Как-то я ему сделал замечание, что у него в гараже бардак, мусор, не подметено и Юра мне тогда сказал: «Запомни, опилки и стружка это, - не мусор и никогда их так не называй».
Как он умирал писать не буду, ничего интересного в этом нет и обсасывать, думаю, не надо. Вот так вкратце.
Сергей, можешь править как тебе вздумается. Ты ведь где-то в районе Переделкино живешь, думаю даже местный вирус подхватил, а я от этого далек.»
Леонид Иванович Кондюрин, ЧВВАКУШ - 1971:
«Могу дополнить о Юре Бутковском некоторые эпизоды из нашей жизни. С Юрой мы были в одной роте, но в разных отделениях, после окончания училища служили в одном полку до увольнения в запас.
Вспоминается случай из курсантской жизни. Был объявлен конкурс на лучшую Ленкомнату среди военных ВУЗов. В роте была создана группа для оформления Ленкомнаты. В неё вошли несколько курсантов, в числе которых и мы с Юрой. Так как знали, как пользоваться плакатным пером и могли расчертить лист ватмана для написания текста присяги.
Было решено сделать Ленкомнату нестандартно. Сделали журнальные столики и кресла по образцу кресла из квартиры командира роты. Юра создал какой-то состав, которым и покрыли столики, и они стали как лакированные.
Но одна инициатива была чисто Юрина. В училище на главной аллее есть памятник выпускникам училища, так вот Юра решил сделать его копию. Получится, не получится? Решил попробовать.
На каркасе из проволоки и пластилина создал шедевр в один метр высотой. Работал даже ночи напролет. Приходили смотреть на эту работу от начальника училища до взводных, не говоря уже о политработниках. В итоге мы заняли первое место и грамоту от Министра обороны и поездку на сутки на озеро Тургояк.
Ну а в полку он просто ответственно делал свою работу. О чем говорит то, что звено капитана В. Мамаева, штурмана звена капитана Ю. Бутковского было одно из лучших. И в награду капитану Мамаеву было присвоено звание «майор».
Сергей Алексеевич Сорокин, Барнаульское ВВАУЛ - 1974:
Оду первому выпуску я написал, а вот штурманам нашим, с кем летали выпускники нашего БВВАУЛ, включая и меня, другие мои однополчане в ОРАПах, БАП, пока еще нет. Можете считать, что начал.
Так случилось, что с Юрочкой Бутковским я не летал ни одного полёта. Могу о нем судить как о штурмане, только косвенно. Никто, с кем Юра летал много или мало не могли вспомнить ничего негативного – нормальный он в воздухе и все. А раз нормальный, то мало что запоминается. В грозу сильную ночью шли с Сергеем Рагулиным, так Юрасик, чтоб на ужастики за бортом не смотреть летчику сказал что-то вроде: А, ну её! Не буду я на это смотреть! И лицо своё в тубус РПО спрятал!)
Насколько я знаю не было у нас – выпускников Барнаульского ВВАУЛ проблем во взаимоотношениях с нашими братьями по лётному делу и профессии из числа наших штурманов. Чего не могу сказать о выпускниках училищ истребительного, истребительно-бомбардировочного профилей, по крайней мере в первое время пребывания в двучленном экипаже.
Мой первый в строевом полку штурман – Юрий Иванович Ульманов, с которым мы летали и жили дружно в одном экипаже года два, до его перевода из «разведки» в «бомберы». Он ушел из Копитнари, уже с Су-24, «на рост» через должность в один из переучивавшихся полков Забайкалья, летавший до Су-24 на МиГ-21. Там, уже после его гибели я узнал о конфликте с его командиром эскадрильи для большинства из нас – барнаульцев невиданном, – Юра отказывался летать с одним «истребителем», даже писал рапорт об этом. Командир полка «уговорил». Не стало ни того гонористого «истребителя», ни Юры ночью на полигоне Телемба.
Со вторым штатным штурманом – Борей Загуляевым, тоже 74 года выпуска ЧВВАКУШ дружим до сих пор. Та же история с Володей Микрюковым - ЧЧВАКУШ -73. Многое прошли вместе и в кабине Су-24 за пять лет и около. Полное доверие, взаимопомощь, страховка. Экипаж! А как же иначе?! А еще с одним штурманом, службу и дружбу не знаю, как разделить, так теперь дружу еще и с его внуком!
А Юрочку Бутковского знал исключительно как товарища, как человека увлеченного – художника по всей его жизни, светлого!
Такие как Юра и мою жизнь сделали лучше, богаче, светлее, радостнее!
Можно и нужно тему продолжать. Как о Юре, так и о наших штурманах.