Жибров Александр Владимирович - выпускник Барнаульского ВВАУЛ 1977 года

Zhibrov

В 727 БАП, в Дебрецене, попал по стечению обстоятельств. В полк по замене направили «блатного», а он летал на Як-28П (перехватчик), возраст – за 35.

Радости у командира это не вызывало в те времена. Это сейчас в ВВС считается такой возраст, как «молодой, перспективный», а тогда были другие понятия. Вот и сделало командование «ротацию» по личному составу с разведполком в Кунмадараше.

Уходил с плохим настроением, так все это было против моего желания. Тем более сам перевод произошел за несколько часов, прямо на полетах. Пошел на ночные полеты, а вернулся часа в три ночи с паспортом, открытой визой и командировочными документами в Липецкий Центр. А в 6.00 сел в поезд Карцаг– Будапешт и вечером «почтовым» рейсом Ту-134 были «выброшены» без копейки в кармане на аэродроме Чкаловский. Суббота, ночь, мороз. Естественно, два офицера никому не нужны, т.к. карманы пусты.

Еще в самолете задумались – а деньги на «трамвай» где взять? Попытка поговорить с экипажем ни к чему не привела (наверно они это слышат каждый раз). Остальной контингент, от наших просьб «занять стольничек - мы вышлем» - только выражал сочувствие.

Наше внимание (последняя надежда!) привлек полковник (тыловых дел мастер), занимавший в «почтовике» весь «люксовский» салон с семьей и вещами. Бросили на пальцах - кому идти. Выпало мне. Захожу, а там уже празднуют скорое прибытие на родную землю! С разрешения передал наше «пожелание» обзавестись советской валютой, мол срочная командировка, переучивание на авиационный комплекс и т.д. и т.п. Мой вопрос в том салоне прозвучал, как если бы в Сахаре у кочевника попросили водные лыжи. Понимая, что он «последний», кто может помочь, не ухожу. Конечно, налички у полковника не оказалось, но чтобы я не мешал, обнадежил помочь после прилета.

Процесс прохождения таможни нами вызвал смех у мужиков с этой организации – кроме паспортов и смены белья ничего не предъявили, а вот остальных пассажиров мы дожидались долго, более часа. В это время стали свидетелями нервного стресса у «отслужившей свой срок» в Венгрии представительницы военторга, когда при подсчете ее вещей не хватило «коврика» 3 на 4 под названием «паутинка». Слез было столько и крика, что поневоле хотелось проверить свой портфель, может «туда запропастился ее ковер»? Небольшой зал все немногочисленные пассажиры покидали сразу, а мы с Толиком «блокировали» все выходы, чтобы не пропустить тыловика. Под полковника уже стоял «Рафик», вещи загружены, а судя по попытке его взгромоздиться на место рядом с водителем (неудобный в этом плане автомобиль) – поняли, что останемся без денег! Закрыть дверь не дали, напомнили. Наша настойчивость была вознаграждена, и, взяв адрес прапорщика (водителя «рафика») стали обладателями 65 рублей.

Потом гостиница, воскресенье. Сашка Гужов, бывший однокашник, привез заветные 100 рублей и, купив билеты на поезд, сдача была «оставлена» в Чкаловском.

Липецк встретил зимней погодой, отсутствием гостиничных номеров на двоих и с первых часов в Центре было ясно, что группа уже занимается несколько дней. На Су-24 переучивался полк с Кшивы и мы влились в их состав, но как отдельная группа ЮГВ.

Второе мое пребывание в Липецке облегчало практически все. Все «подводные камни» такой командировки были знакомы, да и время прошло после 79 года совсем немного, так что процесс пошел знакомой дорожкой. Поселили в номер со штурманами (всего 9 человек) и было смешно со стороны видеть «поведение» мужиков, которые приехали первый раз. Уже перезнакомившись, а подружились с Юрой Абрамовым и еще несколькими ребятами, позволил себе дать несколько советов. Они сначала были восприняты с улыбкой, несерьезно, но недели через три, когда стали заканчиваться деньги, телеграммы с текстом: «Люблю. Целую. Вышли 200.» - уже не воспринимались женами – не раз слышал слова благодарности от ребят.

Сначала дни шли медленно, а потом их бег заметно ускорился. Одно удручало, что надо ехать на новое место службы. Но учеба шла и то время тоже вспоминается, как хороший (но короткий) отрезок жизни.

Повышенная влажность

Все, кто был на переучивание в Липецком Центре БП, добрыми словами вспоминают ту атмосферу дружбы и доброжелательности, которая возникала даже с еще вчера, незнакомыми людьми.

Попали мы в группу летчиков и штурманов с аэродрома Кшива (Польша).

Летчики, летавшие до этого, на "МиГ-27" с явной неохотой переучивались на Су-24. Мы прибыли с опозданием дня на три, а процесс учебы уже шел полным ходом. После нескольких дней общения стало совершенно ясно, что штурманов, как "класс", там не видят в упор. Мест в гостинице не было, и нас подселили в номер к штурманам, номер хороший, просторный, человек на девять.

Ну а мы, как давно уже летавшие в составе экипажа, быстро подружились с этими ребятами. Все они кстати были нашими ровесниками, 1977 года выпуска, только закончили они Челябинское ВВАУШ, а до замены в Польшу служили в Сызранском ВВАУЛ на штурманских должностях.

Был среди них Миша, крепкий, здоровый парень, (кажется татарин по национальности), добродушный, отзывчивый, спокойный. И вот как-то вечером (а на улице конец октября, слякоть, грязь, холод., о "всеобщем потеплении" на планете, кажется, и речи даже не заводили). Миша сидит на кровати жалуется:

-"Влажность большая, все сырое…", а сам готовится к стирке, собирая разную мелочь.

Юра Абрамов, из этой же компании, сидя рядом со мной тихо говорит:

- "Я тебе покажу 100 %-ю влажность…"

Утром Миша, проверив влажные носки на батарее, вздохнул, вспомнил опять "влажность", пошел на занятия. Юра взял носки, сходил в умывальник, хорошенько их намочил, повесил обратно на батарею и тоже на занятия.

Во время перемены эта шутка стали известна всем обитателям нашего номера. В течении почти недели!, во время обеда (а потом при любой возможности), чуть ли не бегом, кто-то из нас торопился в номер, чтобы проделать "тоже самое" с Мишиными носками. Придя в номер, Мишка, чертыхаясь опять в очередной раз, проклинал погоду, влажность и холодные батареи. Все остальные в номере давились от смеха в подушки, и тоже "жаловались" на влажность.

В общем это все длилось долго, почти неделю. "Погорели" мы на мелочи.

Кто-то из особо старательных ребят встал немного пораньше, но слишком шумно снял носки, что бы пойти в умывальник. Вот только Мишке в то утро что-то не спалось.

Обошлось нам без "последствий". Миша был классный парень, добрый, а самое главное – тоже любил пошутить. "Простил" всех!

На новом месте службы

Отучились в Липецке, приехали в Дебрецен. Настроения, естественно, нет никакого. Радости от такого варианта, оказаться после «разведки» в «бомберах», не было. Представились командиру. До Нового года оставалось пару дней. Еще через пару часов поехали обратно в Кунмадараш с отпускными билетами в руках. Как объяснили – «отдохнете», а потом приступим (там свои планы были).

Тут и отпуск в тягость, с квартирой – неопределенность. Когда «соблазняли» переводом – обещали, приехали – лучший вариант - с подселением, поживите немного.

Но за отпуск все утряслось, приехали, разместились, вышли на службу.

Ясное дело, попали в третью эскадрилью. В Липецке знаний набрались «много», как и все, кто там учился. Первые зачеты (запомнился инженер по вооружению и его вопрос о «серийном бомбометании») показали, что надо «учиться, учиться и учиться». Берешь в руки Методическое пособие и учишь. С техникой разобрались, а что вокруг?

Первое впечатление – свобода! Если в Кунмадараше все «крутилось» в гарнизоне, то тут, чуть ли не первый перерыв на обед, дал понять, что живем теперь в городе. В 12.30 в классе началось оживление среди летчиков, а еще через 5 минут, все «медленно» рванули в столовую. К 15.00 опять полный класс и до конца работы только и слышишь - кто? где? во время обеда был в городе. Судя по впечатлениям, их можно было набраться, только съездив из Кунмадараша в Будапешт, а тут за пару часов!

Буквально на первом построение наблюдаем такую картину – командир (Постоев А.Н), так скромно прочитал «лекцию» личному составу о том, что некоторые летчики (те, кому предстояла замена в этом году) неправильно себя ведут - возвращаясь из поездки по продаже личных вещей братскому венгерскому народу, почти в полночь, шумно поднимали на пятый этаж «непроданный шкаф». А так как они были «уставшие» (от многочисленных обмываний каждой, успешной и наоборот, проданной вещи), весь этот процесс сопровождался ненормативной лексикой и очень громко выражали недовольство тем, что утром шкаф «нормально проходил во все двери, а теперь не хочет»!

Невольно вспомнилось, как мы с Сашей Прониным в Кунмадараше, ночью шли в корчму договариваться о продаже телевизора (все это выглядело как будто находишься в логове врага и предстоит встреча с нелегалом, любая ошибка и в 24 часа…), а тут - глазам не верится:

- Товарищи летчики! Надо Вам что-то продать, дайте заявку в батальон, возьмите машину, мало – прицеп, но только будьте добры к 18.00 приехать, а не шарахаться по ночам и не будить людей!

Ну, думаю, попал в какой-то санаторий!

Многое запомнилось, город есть город. Красивая архитектура, есть где отдохнуть, а главное, такое по местам службы нигде не встретишь в Союзе. В свободное время народ отрывался по-разному.

Но главное, конечно, полеты. Определились с экипажами. Нам с Толей дали выпускников 82 года. У меня Серега Арбузов, у него Женя Наумов. Вместе с ними Серега Любимов и, кажется, еще кто-то. Начали летать.

Самолет понравился - все равно, что с «запорожца» пересесть в «волгу» по тем временам. Но тоска по Яку все равно оставалась долго.

Третья эскадрилья представляла сборную «солянку». Звено заменялось в Возжаевку, каждый занимался своими делами, а за днями полетов и предварительной время пролетело очень быстро. Запомнилась первая зима. Наш класс был в казарме на первом этаже. Рядом библиотека. Если мы с лейтенантами на первых порах в основном читали РЛЭ и Методическое пособие (восполняли липецкий пробел), то остальные взяв в библиотеке какой-нибудь толстый роман, сидели сгрудившись у печки. Печка - была своего рода ритуал. Холод в классе с утра был зверский. Кто-то шел за углем, растапливал печь и уже через час в «зоне поражения» трех-пяти метров было просто в кайф сидеть и греться. Кто читал, кто дремал.

Замкомэска - добрейшей души человек, доведет плановую и больше начальства не видишь весь день. Что непонятно – ребята расскажут, пояснят –проблем в этом плане не было.

В день предварительной мы в класс попадали только перед обедом. Причиной тому, заместитель командира по летной подготовке полковник Павловский. Хороший дядька. По возрасту - в годах (в сравнение с нами), звание полковника получил в Воронеже, как летчик-снайпер (что бы в полку был заместитель командира полковник – редкость в те времена!). С ним впервые столкнулся еще при сдаче зачетов. Идем сдавать РЛЭ. Время было – листаю книжку. Мой командир звена, Коля Ибраев, глянув на РЛЭ, спросил:

- К Павловскому идете?

- Да.

- Прочитайте «взлет» и «посадку», достаточно.

Приходим в комнату планирования. Представились. Павловский долго и мучительно находился в раздумье, какой бы вопрос нам задать из области аэродинамики и РЛЭ. Наконец минут через пять устало проговорил:

-Тебе - «взлет», а тебе - «посадка».

Что он будет спрашивать - знали все в полку!

Но самое интересное было после постановки задачи. Постоев зачитал «постановку» - на все минут 15, подали команду: - «Товарищи офицеры!» Начал собираться, но все вокруг сели и каких-либо попыток идти в свой класс никто не делает. К доске выходит Павловский. Следует несколько уточнений по полетам и, начинаются рассказы: то про «мопед в Германии», то «про работу на бульдозере», то про «рога в немецком музее». Практически это было всегда. Предварительная начиналась у нас после обеда. А если учесть, что большинство слышало это не один раз, слушали и, заполняли полетную документацию.

Запомнился на всю жизнь рассказ про мопед.

- В Германии, когда служил, купил по случаю мопед. Ну, мопед всем фору даст мотоциклам. Никто обогнать не мог. Еду как-то с рыбалки скорость 70!

(в классе тишина).

- Еду в гору, подъем такой крутой и затяжной! - (тишина)

- Еду не один, со мной амбал такой здоровый, килограмм на 100! - (тишина)

- У каждого по два рюкзака полные рыбой! Килограмм по 30!

Все молчим.

- Да, забыл! А сверху еще лодка надувная двухместная, надутая!

Класс взорвался от смеха.

«Взлет с конвейера»

Отлетали месяц. Начали самостоятельные полеты в составе экипажа. В середине смены на ЦЗТ подходит Сергей Любимов. Мы сидим перед самолетами, ждем вылета. У Сереги в руках карта и чем-то он озабочен. Спрашивает у меня:

- Саш, расскажи как правильно задание в зоне выполнить, чтобы не уклониться из зоны? (а перед этим на разборе «пороли» пару экипажей )

- А что вы там выполняете?

- Ну КРУГ влево, КРУГ вправо…с креном 45.

Мужики смеются. Ладно с «кругами», т.е. с «виражами» разобрались. Серега не уходит. Постоял, постоял с картой – опять ко мне.

- А скажи, что такое «взлет с конвейера»?

- Ты где это прочитал?

- Да в книжке какой-то, не помню.

Тут уже я решил «приколоться» и рассказываю, а народ слушает.

- Понимаешь Серега, на Су-24 тут как-то не практикуется этот способ взлета. Во-первых, он дорогостоящий и очень обременительный для батальона. Для летчика – без проблем, абсолютно нормально, ничего особенного нет. А вот для тыловиков – настоящая обуза. Вот в Балхаше, на МиГ-25, этот способ применяли и летчики нормально взлетали!

- А в чем суть-то?

- Ну как тебе сказать. Ты «конвейер» представляешь? Ну, ленту транспортера видел где-нибудь? Правильно! Так вот батальон за два дня до полетов в начале полосы устанавливает такие цилиндры, сверху прочнейшую ленту. Вся эта ерунда метров 100 длиной! И потом самолет заезжает на этот транспортер, который называется «КОНВЕЙЕР». Раскручивается лента с грохотом до скорости отрыва самолета и только тогда самолет взлетает. Получается с места!!! Вот что такое конвейер!

- А… теперь понял…

И пошел Серега к самолету с думой про «конвейер». На следующий день подходит, смеется и говорит:

- Да, про «конвейер» честно поверил, пока не рассказали.

Будни

Первый год прошел очень быстро. Произошла замена. Из Возжаевки приехали Валера Пирогов (Петрович), Валера Игнатов, Витя Дудников и еще много летчиков и штурманов. На следующий год замена из Бобровичей. Старцев, Ушаков. Тут уже воспоминания более осознанные, вернее запоминающиеся.

Вообще, когда прошло месяца три – четыре, то казалось, что в полку служишь уже давно. Всех знаешь, все понятно. С полетами на новом типе тоже без проблем. Командиры также провели «ротацию» через год. Назначили Валерия Николаевича Лазебного. Тот год, до его замены в Старо-Константинов, показался просто самым запоминающимся, наверно, за все годы службы. Было такое состояние, что наслаждаешься каждым днем. В полку не было нервотрепки, если за что и «выпорет» командир, так это за дело. Наверно не только у меня было такое впечатление о том времени. Сужу об этом в том плане, что в летать в «бомберской» авиации, даже стало нравиться. Ошибся на полигоне – спокойно разобрались, все выяснили – прав или не прав. Нашли причину, и, летай дальше на здоровье!

А тут еще через год, вообще подарок! Закончили строительство и отделку нового штаба. У венгров это здание проходило по проекту «школа». Шикарное здание. Классы просторные, мебель отличная, конференц-зал, всем начальникам по отдельному кабинету (есть где уединиться и отпраздновать любое мероприятие). В связи с этим запомнилось наше «советское» раздолбайство. Определили всем классы, кабинеты. У нас, естественно, возникла задача – как перенести все учебные стенды? Стоим в классе, чешем затылки и приходим в ужас от того, что придется пробойником и кувалдой пробивать стены! Появляется бригадир – мадьяр, с рабочим. У того в руках мощный перфоратор (в Союзе такие и не видели в те времена) и на плохом русском языке пытаются нам объяснить, «что давайте вам, где необходимо, в стенах аккуратно просверлим дырочки под стенды». Мы обрадовались, но тут в класс заходит Клич Н.З, жестом показал, что бригадир свободен вместе с рабочим и «перфоратором»! Мы притихли. Тут же следует задача – «вечером, чтоб все висело»! Удалился с мрачным видом. Приступаем к работе. Первый удар внушительной кувалдой и здоровый кусок стены оказался на полу. Смотрим с сожалением, но продолжаем. Стенды большие, все прикроется. Задача выполнена к вечеру, стенды висят красиво, как и положено в армии на одном уровне!

Окна первого этажа были закрыты решетками, аккуратные полоски металла стояли вертикально и когда смотришь на окно их не видно почти совсем, стоит посмотреть, чуть отойдя в сторону, окно полностью скрыто. Покрашенное в заводских условиях приятной темно-коричневой краской на фоне светло-бежевого фасада, они смотрелись очень красиво. Не знаю, кому пришла в голову мысль их перекрасить в белый цвет. С окон у главного входа были «торжественно» сняты две решетки, комендант штаба и два солдатика принесли бидон белой краски, пульверизатор, компрессор и, работа пошла прямо у всех на виду. Молочный бидон с краской заканчивался, а должного эффекта от покраски не наблюдалось. Решетки имели ужасный вид. Перешли на покраску ручным методом и два бойца, вооружившись кисточками, продолжили процесс. Строители (венгры), еще крутившиеся в штабе и оформляя какие-то бумаги, смотрели с сожалением на эти мытарства и ничего не понимали, почему «советским» не подошли по цвету решетки? Все устали от этого «действа». Краска закончилась, решетки были водружены на место и, было так хорошо заметно, что кем-то организованная акция потерпела крах. Смотрелись они до такой степени ужасно, что были срочно заменены на решетки с торца здания. Больше дурные идеи в голову никому не приходили.

В эскадрилье менялись летчики, руководство. Долго комэской был Клич Николай Захарович, замкомэской Пирогов, начальник штаба – Миша Аникин. Приятные воспоминания обо всех, честно!

Штурманы наши набирались опыта вместе с нами, теперь и я уже знал, что такое «серийное бомбометание» и главное, «как бомбы сходят». Надо отдать должное, все штурманы – 82 года (Арбузов, Наумов, Любимов и потом их же однокашники - Козачук, Медведев, которые пришли в конце 85 года) были толковыми ребятами и летать (а со всеми пришлось летать довольно долго) было с ними одно удовольствие. Первое время, конечно, были «зеленые», но спустя 3-4 года уровень соответствовал первому классу и, скажу честно, садясь в кабину, никогда не думал, что надо, что-то в полете «контролировать» дополнительно. Это уже потом, попадались «кадры», когда и карту лишний раз посмотришь и «методику штурмана на боевом курсе» почитаешь «от» и «до». А с ними полеты были в удовольствие.

Запомнилась столовая в Дебрецене. Мое впечатление, а если честно, то и большинства пилотов, самая плохая в ЮГВ. Причины бог с ним, может даже догадаться каждый. Наша «борьба» с новой заведующей привела к весьма неожиданному, плачевному результату. Кто-то из тыловиков попросил «представителей летного состава» поприсутствовать на профсоюзном собрании, высказать, так называемые «пожелания». Отправились двое – Толя Праведников и Саша Белов. Результат поверг в ужас - списать с летной работы! Все произошло быстро, если Толя Праведников (по-соседски) еще смог удержаться на плаву, то Сашу Белова – списали, по причине естественно не связанной со столовой.

Мясо «по-чилийски»

В Дебрецене летная столовая не отличалась особым кулинарными изысками. Было одно блюдо («второе») и называлось - «мясо по чилийски». Когда первый раз услышал, интересно стало, заказал. Нормально, вкусно, периодически его заказывали все летчики.

Приехал один раз, видимо впервые, Член Военного Совета из Будапешта и замполит полка, естественно, его сопровождает. ЧВС важный такой дядька, генерал, ходил, интересовался успехами в «боевой», а в основном в «политической» подготовке. В тот день были полеты, все на аэродроме и замполит, естественно, стал «маршрут» строить ближе к столовой. Заходят в «командирский» зал заказали первое. Кушают.

Официантки, что обслуживала обычно «аквариум», в тот момент не оказалось, заведующая, личность довольно интересная, сама не рискнула выйти, дабы не испортить аппетит начальства, поэтому и доверили «рядовой» из общего зала. Она была родом из Закарпатья, черненькая, высокая, возраст за 30 с хвостиком, и могла сказать, что угодно, несмотря на звание, но самый большой «прокол» за ней числился в том, что она умудрилась однажды на генерала опрокинуть поднос с борщом. Потом бросила поднос и гордо ушла не извинившись. Простили.

Видимо проинструктированная до слез, заходит - заказывает «второе». В длинном перечислении блюд называет «мясо по-чилийски».

Реакция ЧВС была просто неординарная - отказался от обеда, выпорол замполита по полной программе и обвинил его «в поддержке антинародного режима Пиночета», а также во всех других грехах! Не знаю, сколько это продолжалось и когда закончилось, но обед был испорчен и визит тоже.

На следующий день, придя на обед, услышали (от этой же официантки) новое блюдо - «мясо по-львовски». Летчики оживились, стали расспрашивать, что это такое? На что в ответ официантка сказала:

- «Да отстаньте вы - «мясо по–львовски» это «мясо по-чилийски» и не мудрите мне больше голову!»

Подтверждение «класса»

Все, кто летал в советское время, знают – если полеты проводятся конце декабря, то это только «минимум»для подтверждения класса. Можно как угодно это называть, но смысл почти такой же, как – «не оставляй тормоза на конец полосы, а … на старость!»

Только заветные четыре посадки при УМП ночью не всегда зависят по ряду причин от самого летчика. Большинство из нас, наверняка, бывали в такой ситуации, когда не хватает одной посадки. Скажу честно, чувствуешь себя довольно неуютно, когда в классе летчики с особым кайфом, красивым почерком заполняют летную книжку с годовыми итогами, а ты числишься в страшных «должниках» у замкомэски и портишь весь полковой отчет!

Так получилось, что первый год переучивания засчитывается «автоматом» для подтверждения класса, а вот второй – надо уже подтверждать как положено. Две «посадочки» красиво легли в летную книжку в январе, в ноябре еще одна, а вот заветная четвертая… как - то не складывалась. Погода вроде стоит нормальная, «минимум». Но все «что-то» мешает: то полеты прикроют, то борт отказал не вовремя, то в наряде на СКП. А дни в декабре тают, как снег в конце марта. Осталось нас таких, «горемычных», человека три-четыре. Естественно, ходим «озабоченные». Нашу проблему «отцы-командиры», конечно, понимают и как могут «успокаивают», в смысле – « у бога дней много, успеете».

А куда тут успеешь, если мадьяры уже в «первой готовности» к своему рождеству приготовились, у всех тоже настроение далеко не рабочее, ведь на календаре отрывном осталось листиков семь и быстрей бы под елочку, только не полеты. Полеты «летать»? Новый год на носу! Но сбылось! Повезло! На «25-е» декабря запланировали полеты, день с переходом на ночь, все нормально. Метеоролог на постановке задачи «обнадежил» - погода будет, самое плохое, что можно ждать –это СМУ. Замкомэска тоже «подколол» - дождались, подтвердите хоть и ПМУ будет, все «спланировано», «договорено» - руководство не против.

На душе стало веселей, не скрою, но все равно чувство тревоги оставалось. И как оказалось, не зря.

Полеты начались вовремя, сложные метеоусловия «натянули» с таким скрипом, только для того, что по плану одна эскадрилья должна отлетать «ЛТУ днем в СМУ», ну и мы конечно со своим «минимумом». Слетал днем. Жду крайний час. Борис Никитич Старцев (замкомэска 3-й АЭ) подошел, рассказал, уточнил - «что и когда». Постоянные выглядывания в окно и просьба к всевышнему, что бы хоть «облачков подбросил» и было не так «стыдно» после посадки крайней докладывать «об ухудшении видимости», была им услышана. По прогнозу к окончанию полетов нижний край понизится минимум метров до 800.

Но что-то через три часа после начала полетов облачка становятся все ниже и ниже. А вот это уже совсем не к месту! Дальше хуже - мелкая крупа пошла. Собрались в кучку (кому «посадочка» нужна), «переживаем».

Подошли сумерки, позвонил на КДП (дядька хороший был штатный РП). В ответ одно слово прозвучало:

- На самолет!!!

Ищу штурмана срочно, а Юрий Палыч Плетка (штурман АЭ) играет в нарды уже 20-ю партию и ему мой полет на полигон 25-го декабря, как зайцу стоп-сигнал!

- Сейчас доиграю, потом пойдем!

А когда глянул на часы (привычка всех штурманов) вообще заявил, что рано, до конца полетов два с лишним часа!!!

- Юрий Палыч! В окно выгляни, сейчас полеты отобьют!

Видимо последняя фраза возымела действие. Плетка Ю.П. – фигуры колоритной такой (кто служил в Дебрецене – помнит), неторопливо пошел одеваться, а я, схватив ЗШ, к самолету. Только вышел с высотки, начал понимать, что со своим «минимумом» пролетаю как фанера над Парижем. Поземка, сыро, неуютно, от самолетов ребята идут и на ходу слышу:

- Готовность два…, готовность два…

Отдать должное штурману, догоняет у самолета и сразу под самолет, проверяет бомбу, карябает позывной. Спасибо техникам - они все приготовили, самолет больше не летал, ждали нас на крайний вылет. Сразу в самолет, Плетка не отстает, включил радиостанцию и, еще не пристегнувшись, запрашиваю «запуск».

- Запуск!

Проверяем быстро, пристегиваемся. Палыч, как обыкновенно, даже не ворчит. Из под куртки достал кассету с пленкой для РПО, вставил. Докладываю:

- Вырулить!

Так как летали в СМУ, полет был на полигон «Надудвар», с бомбой как положено, да и заправка нормальная (кто же знал, что и 5 тонн хватило бы с лихвой). Но борту, стоявшему перед полосой, дают команду:

- По полосе, готовность 2!

Ну, блин не успел! Все! Приехали!

А РП тихо так, называя мой позывной:

- 323, выруливайте.

Полегчало, но опять не на долго. Перед полосой еще два борта, я за ними пристроился. Им команда… «по полосе…». Штурман вздохнул и сделал попытку снять фото-приставку к РПО, наколенник снимает.

Докладываю, как положено, «бодрым» голосом:

- 323, на взлетную!

- «Выруливайте!»,- а команды («по полосе») нет.

Юрий Палыч, оставил приставку в покое, прицепил наколенный планшет и даже успел прикинуть время «удара».

- 323, Взлет, форсаж!

- 323, взлетайте, впереди свободно!

Взлетаем.

А теперь то, что видимо было последние полчаса на КДП: синоптик, очумевший от выхода «плохой погоды» зашел сначала к РП, потом к командиру, на ходу глотая валидол (была у него такая привычка, «переживал» сильно, как только погода ухудшалась). На полетах, как положено, присутствовал генерал Кухаренко (зам. командующего ВВС ЮГВ). Они подумали и командир принял решение: погода действительно портится быстро, да и потом 25-е декабря. Мадьяры уже празднуют рождество, а тут ночь и полеты на город, крайняя смена. По ГГС командир дает команду РП:

- Всех подсаживай, полеты закрываем! Больше никому не взлетать. Понял?

- Да!

А тут мы со своей «посадочкой»! Ну и взлетели минут через10-15!

Генерал на КДП с командиром разбираться с РП.

- Кто взлетел? Кто разрешил?

Не знаю, что он им отвечал, но уже было поздно. И тут пошел снег, причем не просто снег, а такими хлопьями, что через 10 минут все стало белым бело!

Когда взлетели, нижний край уже был метров 120-130. Штурман сразу в «сапог» (тубус РПО), крутит, настраивает, ему главное бомбу «донести», а у меня начало закрадываться сомнение «прав ли я взлетев»? Такое ухудшение погоды прямо на глазах, ничего хорошего не сулит, тем более 25 декабря. Еще раньше статистика таких полетов, ни к чему хорошему не приводила. А тут вроде, как сам участвую. Нет, «мандража» не было: во-первых некогда, во-вторых была уверенность, что погода так быстро не портится (до полигона 10 минут, еще через 15 посадка).

Штурман сразу выдал рекомендации:

- Саша! Крыло 60, скорость 1000, разворот на боевой будем выполнять через минуту после прохода ИПМ, боевой курс коротенький, только крен держи больше, чтоб не проскочили.

Нет проблем. Отбомбились. И почти сразу же на канале полигона РБЗ дает курс ко второму развороту. Заходить будем не по схеме, а как быстрей. Полигон рядом с аэродромом, пока гасили скорость, снижались до 600 метров (успели как положено набрать 2000 после сброса). Группа руководства спешила «быстрей» посадить, да и было от чего. Уже при разговоре с генералом пошел снег такой силы, что через 10 минут все скрылось под снегом. Я в воздухе это не прочувствовал, а РП видимо и сам, честно говоря, был не рад, что пошел на эту авантюру.

А мы летим. Режим постоянно меняется, заходим «из-за угла». Понимаю, что рановато выходим на посадочный при такой погоде, нет времени исправить возможную ошибку при заходе, если таковая появится. Вернее время есть всегда, но лучше иметь что-нибудь про запас. РБЗ конечно «погорячился» и я, выполняя его команды, вышел на «посадочный» на удалении 10 -11км. Вышли нормально, в пределах нормы, но то ли запаздывание включения «курса и глиссады», то ли еще что, приводило к тому, что «директора» постоянно выключались и сама «глиссада»- то включится, то выключится. Шасси, «механизацию» еще раньше в развороте выпустил на снижении. только обороты успевай прибирать. К своему удивлению, на посадочный, при таком заходе вышел и вошел в глиссаду почти хорошо. Ошибку исправил, планки курса и глиссады и «директора» в центре. Но еще в развороте пару раз выключилось САУ, успевал включать и нажимать «маршрут».

Палыч сидит, спокойно уткнувшись в тубус РПО, «ищет» полосу, «привязки» делает. Я, так вроде спокойно, намекаю - смотри за САУ и включай когда выбивает. Но вижу, бросил взгляд на приборы и дальше в «сапог». Приходится самому ковыряться, а самое главное и времени говорить уже нет. Приловчился и быстренько еще пару раз уже на глиссаде повторил то же самое (ну скажу неудобно честно слово!)

А штурман уже что-то уже «мурлыкать» начал бросил фразу:

- Нормально идем!

Причем все это с такой интонацией, как будто мы идем по ЦЗТ к высотке.

Устав постоянно включать САУ, «Демпфер», «маршрут», гавкнул (не время однако!):

- Палец на САУ и не отпускай!

Но Палыч наверно сглазил своим – нормально идем.

После «дальнего» провалился под глиссаду, плюс чуть в сторону. РЗП бодрым голосом и все громче подсказывает:

- Ниже, правее.

Понимаю одним местом, что облака вот-вот должны закончиться и полосу увижу. Но пока таким образом «мечтал», ясное дело – пошел вниз. Облачность не кончается, РЗП начал намекать, что рано снижаюсь. В районе 100 метров начались разрывы и вот они огни начала полосы. Ну слава богу! Только что-то «высокая» глиссада, а «посадка» не унимается:

– Ниже глиссады! Ниже глиссады!

Да что он заладил ниже, ниже…, когда «выше»!!!

И тут до меня дошло! Впереди «ближний» привод!!! Сразу вспомнилась катастрофа, кажется в Николаевке, летчик «сел» в районе БПРМ…

Ручку на себя, обороты за 90%. Для начала «горизонт» и опять очутился в облаках.

Слышу тихий голос по СПУ штурмана:

- Нормально едем, только снижаться надо.

Да тут и так все ясно. Прибираю обороты, снижаюсь, облака закончились где-то на 70-80м, редкий снег сыпет, прожектора горят, а полосы не видно. Вернее огни полосы светятся, правда, как-то тускло, все в снегу! А 20 минут назад аэродром совсем по-другому выглядел.

Садимся мягко, чуть с перелетиком, Парашют, тормоза…Снега много!

Освободили полосу, рулим. Палыч так спокойно говорит, как - будто на тренажере слетали:

- Ну вот, Саня, ты в полку и год полетов закрыл! Сейчас в твою честь красную ракету дадут и класс подтвердил честно!»

- Сейчас, кажется, мы получим по самые помидоры Палыч!

То, что все хорошо закончилось и с первого захода - наверно повлияло и на решение генерала по отношению к «самовольству» РП. Уже наследующий день подошел к нему, сказал «спасибо». Он улыбнулся и говорит:

- Спасибо, что сел нормально и сразу, иначе генерал бы меня сожрал.

Аэродром «Шармелек»

В продолжение рассказа о столовой.

Весной начались большие учения «Гранит-85». Всем полком, в понедельник, перебазировались на аэродром «Шармелек», а полк МиГ-23-х сел у нас в Дебрецене. Летали всю неделю (изображали вторжение с Запада на священные рубежи стран Варшавского договора) и в субботу перелет обратно.

Разбалованные жизнью в Дебрецене (второй по размерам и населению в Венгрии), гарнизон показался до ужаса маленьким. Ну а так, как мы вроде на «войне», за пределы гарнизона не выберешься, тем более и другой «отдых» из-за ежедневных полетов исключался. Все развлечение (после первого знакомства) состояло из посещения столовой и сон. Вроде небольшая (все приемы пищи в две смены, т.к. летного состава в два раза больше, чем у истребителей), но готовят… Это был просто шок для нас, после нашей столовой! Я не говорю, что мы все с какими-то претензиями в этом плане, но после первого визита здесь, разговоров было много.

Уже вечером, ознакомившись со всеми закоулками гарнизона, летчики и техники за 30 минут до ужина «прогуливались» у закрытых дверей. В столовой мало того, что просто прекрасно готовили, перечень блюд был просто нескончаемый (а мы, привыкшие к «мясу по-чилийски» и банальным пельменям). Заведующая лично ходила с чайником кофе и добавляла, помимо положенных, еще массу булочек, блинчиков, пирожков и т.д. Заставляла есть и любому что-то заворачивала в пакеты с собой! И так продолжалось неделю! Что еще оставалось молодым здоровым мужикам в командировке.

На полетах двух майоров (Мишу Аникина – нач. штаба АЭ, и Валеру Пирогова – замкомэска) «посадили» проверять пленки ОК, не в самом здании, а в машине-лаборатории, где-то на РД. Сидят - проверяют. Через два часа подъезжает командирская машина, солдатик выносит плетеную корзину, довольно больших размеров, подходит и говорит:

- Мне надо передать стартовый завтрак двум летчикам (уточняет), двум майорам на ОК с Дебрецена.

Миша Аникин неуверенно взял корзину (размеры и потом содержимое его очень насторожило), приоткрыл. Петрович тоже проявил заметное любопытство, но сразу после того, как посмотрели, аккуратно закрыли белым полотенцем и говорит:

- Боец! Ты наверно ошибся. Летчики с Дебрецена это мы, но корзинка наверно не нам?

Солдат, еще раз сверив данные ему указания, начал убеждать, что он не ошибся, все сходится: - «и два майора, и два летчика, и ОК!»

- Ваш завтрак, забирайте!

Аникин с Пироговым еще раз заглянули в корзину, а там: целая курица, кольцо колбасы, масло, яйца, штук пять отбивных, кусок сыра, баночка маринованных огурчиков, булочки, блинчики и т.д. Завершал весь список красивый кофейник с горячим кофе, которого могло хватить на звено!

Мужики опять засомневались. Может эта корзина по пути начальству предназначалась (вышестоящих в те дни на аэродроме хватало), а там, в машине их «стартовый завтрак» просто закатился куда-то?

Высказали свое предположение бойцу, тот посмотрел на них как на малых детей, поставил корзину на бетон и поехал. С опаской взяли корзину, переглянулись, единодушно приняли решение, что такую корзину не осилишь без фляжки.

В субботу нас ждал сюрприз! Прилетели домой как раз к обеду. Приезжаем в штаб, вышли из автобуса и идем в столовую. Народу много, все пытаются быстрей пообедать и домой. Но что-то на входе образовался «затор». Задние нажимают, а первые ряды остановились в нерешительности и, не узнают свой летный зал!!!

Столы в белых скатертях, сервировка как в порядочном ресторане, новые приборы, в глазах рябит от закусок на столах. Все пришли к выводу, что может быть накрыли для начальства, мало ли что, банкет по случаю окончания учений?

На всякий случай никто не садится, в зале немая сцена, тишина. Никого нет. Тут забегает заведующая (летчики ее просто не переваривали, извиняюсь). Вся сияет от радости!!!

- Проходите дорогие, проходите! Мы вас ждем - не дождемся!!! Девочки!!! Быстрей, наши летчики пришли!!!

Потом нам рассказали летчики из Шармелека, что они тоже в понедельник прилетели, как и мы, к обеду. Еще не заходя в столовую почувствовали запах соленых огурцов (частенько у нас практиковался «салат из соленых огурцов», который никто не ел, но который регулярно поставлялся из солдатской столовой), ну а когда огласили весь список, «истребители» (молодцы!) просто встали (при чем все) и сказали:

- Мы ЭТО Га…о есть не будем! Мы объявляем голодовку!

В те времена это было серьезно. Сразу прилетел ЧВС, столовую поставили на уши, признав «требования» летчиков справедливыми и всю дальнейшую неделю они питались, почти, как у себя дома. Нам, прилетевшим, было с чем сравнивать. Так что отобедали мы прекрасно. Но придя в понедельник, мы опять вернулись на круги своя, «ресторан» улетучился как призрак.

Учиться, учиться и учиться!

Знаменитое выражение. К нему могу только добавить, что "учиться" никогда не поздно, но лучше своевременно.

Сидим в классе. Командир АЭ подполковник Клич вместе со штурманом АЭ майором Плетка проводят занятия с молодым летным составом "по порядку работы с органами вооружения на боевом курсе". К нам в полк перевели ребят с Кунмадараша (до этого они летали на "Су-17", получили 2-й класс и были "брошены к нам на усиление"). "Вылетели" они самостоятельно, приступили к полетам на бомбометание.

Я к этому времени, уже два года отлетал на "Су-24", все это было давно пройденным этапом. И вот мы, с Валерой Игнатовым ,сидим на последней парте, смотрим на часы - когда же все "это" закончится, откровенно скучаем. Народ уже потянулся на футбол, а потом, как положено, пиво (была такая традиция).

И вот кто-то из летчиков дошел уже непосредственно "до сброса бомб". Начинает рассказывать :

- Лампочка "Огонь" замигала, зажимаю "БК" и жду. Загорелась лампочка "ОГ" постоянным светом происходит сброс бомб!

Тут я, вроде бы "про себя", негромко, но получилось так, что все услышали:

- Неправильно!

Командир АЭ со штурманом встрепенулись, а Плетка Юрий Палыч, аж подпрыгнул со стула, да так резво для его комплекции, что все затихли:

- А ну выйди к доске, расскажи как правильно?

Выхожу уверенно (как-никак уже два года отбросал бомб предостаточно, днем и ночью) и рассказываю методику работы экипажа перед сбросом бомб.

- Лампочка "ОГ" замигала, откидываю плавно "БК" и жду! В тот момент, когда она загорается ("ОГ") постоянным светом, сразу зажимаю "БК". Происходит сброс бомб!

В туже секунду раздается рев командира и штурмана:

- И ты до сих пор еще НЕ ПРИВЕЗ БОМБУ!?

Я не пойму, чего они возмущаются? Плетка сразу вручил мне "методическое пособие по технике пилотирования и боевому применению". Пришлось читать вслух. Я оказался, к моему удивлению, неправ!

Комэска "выпорол" меня, штурмана экипажа, а за компанию и самого Плетку (я, кстати, с ним довольно много летал!) со всей "пролетарской ненавистью".

А весь "анекдот" состоял в том, что в самом начале при переучивании, я где-то пропустил этот момент, и три года бомбил, рискуя "привезти" бомбу в каждом полете. Штурманы, летавшие на Су-24, (да и летчики тоже) помнят, что "сброс" (при загоревшейся лампочке "ОГ" постоянным светом) происходит за время чуть меньше одной секунды (в "методическом пособии " есть даже расстояние порядка 140-150 метров, которое пролетает самолет до сброса АБ).

На футбол я не попал, пришлось сдавать "зачет" штурману, который "оторвался" на мне по полной программе. Вот после этих "занятий" я уже "работал" правильно. Век живи, век учись!

Слетали в Лунинец и обратно

1985 год в Дебрецене начался с очередного ЛТУ. Проверяла Москва, с перебазированием в Союз, на аэродром Лунинец. Ничего особенного не было в этом, но всех волновал особенно этап подготовки. В то время у нас как раз поменялся командир и, как-то незаметно, объем "работы по рисованию" для летного состава превратился просто в кошмар. Не столько готовились к полетам, как разные группы летчиков рисовали различные "схемы" от стандартных 1.80 на 2.20 и далее все более мелкого масштаба, вплоть до "альбомов" всем проверяющим. Особенно доставалось "талантам", кто мог в руках держать перо и писать шрифтом. Да и нам, "чернорабочим" тоже доставалось, кого талантом бог миловал, сидели в штабе допоздна.

Судя по плану ЛТУ, летчикам отдыхать не придется, два дня и два дня полетов. Техники были веселей, все-таки поездка в Союз как-то разнообразила нашу жизнь.

Подготовка прошла, контроль проведен, завтра летим. План простой-перелет в Лунинец с работой на Полесском полигоне, потом ночью вылет, опять с работой на полигоне. На следующий день вылет с нанесением тактического удара по Лунинцу. И потом перелет домой.

Утром, еще до взлета полка ушел Ил-76 с передовой командой. Ближе к обеду и мы взлетели. Как всегда первыми - первая АЭ, потом не в полном составе мы 3-я, замыкала боевой порядок (в этом ЛТУ ей досталось больше всего) вторая эскадрилья.

Первый вылет прошел нормально, все отработали. Правда по горячим следам прошел слух, что кто-то из начальства немного "не донес", километров 10, но полигон "Полесский" большой, и не такое прощал. В итоге результат "чуть" подтянули (проверка все-таки) и что бы, не компрометировать начальство записали его на старшего летчика.

На аэродроме нас встретила настоящая зима, после мягкого климата Венгрии, чуть за 20 градусов приятно будоражило организм. Техники встречали самолеты, уже изрядно приложившись к отечественным напиткам, но на таком морозе все выглядело довольно прилично.

Следом за нами и второй "Ил" привез остальных техников. Началась подготовка к ночному вылету. В классе предполетных развесили все наши "шедевры", а их было столько, что еще не все помещались на стенах. Генерал из Москвы, посмотрел и поменял задачу на вылет с точностью до наоборот. Подготовились. Просто жалко было смотреть на схемы, в один миг ставших "макулатурой".

Взлетаем ночью, отработали, идем звеном уже на точку. До маяка километров тридцать - сорок, на связь выходит комэска второй эскадрильи (п\п-к Козюлин) и докладывает:

-" В группе остаток маленький, прошу посадку схода всей группе!"

На самом деле у них были остатки 400 – 500 кг. А получилось все очень просто. Кто-то вверху, при изменении задания, что бы сэкономить время на подготовку, решил подвесные баки не заправлять - "мол, должно хватить!". Штурман эскадрильи уверяет, что этого мало!!! Но там, решили, хватит. В итоге уже на середине маршрута стало понятно, что не хватает.

Я был ведомым у майора Пирогова. Летим на 1-й минуте, но из обстановки понимаю, что нас протянут, дабы обеспечить посадку второй эскадрильи. Но смотрю, белая лампочка на хвостовом оперении самолета Пирогова стала приближаться, приближаться. Видно Петровичу лень было еще что-то крутить над маяком и он решил "притормозить". Стал уменьшать скорость, но все равно догоняю. Посмотрел на скорость уже 400, дальше уменьшать что-то желания не было, доложил и отвернул к первому развороту. Правда Петрович не учел, что с малым остатком шла вся 2 АЭ. Уже в развороте смотрю, траверзом расхожусь с его самолетом. А Пирогов, непонятно каким маневром умудрился довернуть по схеме ко второму. Все-таки в итоге мы подошли ко второму развороту на положенном интервале и нормально сели. (я после вылета подошел и спрашиваю - " на какой же скорости вы летели, если на 400 я вас обгонял?" "Не смотрел, чуть уменьшил скорость и все.")

После посадки летчики только и делились впечатлениями про свои "остатки".

Переночевали в холодной гостинице, отпраздновать первый день полетов, естественно, не получилось, хотя попытки были, но за нас "победу" первого дня праздновали техники.

Второй день был нормальный как с погодой, так и заданием. Спокойно слетали, возвращаемся на точку, нанесли "удар", разошлись по разным маршрутам и обратно минут через 40 заходим на посадку. Снижаемся в плотном боевом порядке над ВПП, распускаемся на первом, но дистанцию держу все равно не больше 500 метров.

Штурман, еще при подходе говорит:

- Нет коррекции РСБН, АРК не работает.

Я и не обратил особого внимания, все равно парой летим, ведущий выведет, ну а дальность и на БЦВС показывает. Тем более видимость прекрасная.

А причиной этому было решение генерала. Стоит на КДП и когда все три АЭ нанесли тактический удар по аэродрому, говорит РП :

- Полк удар нанес? Нанес! Аэродром уничтожил? Уничтожил! Теперь выключай все к ядреной матери!

Руководитель полетов все выключает, оставляет только командную радиостанцию и, руководит.

Выполняет Петрович второй, я сразу за ним так метров 400-500 держу. Самолет ведущего, вот совсем рядом маячит, видно хорошо, дальность у меня 20, высота 600.

Но перед этим, когда мы выполняли "первый" опять! в эфир выходит командир 2 АЭ и говорит:

- Группе посадка сходу! Остатки в группе 500-600 кг!

А им еще лететь порядочно, а как потом оказалось, остатки на посадке были по 300 -400, а у кого и меньше. То есть вчерашний день опять повторился на 100%, а вина не эскадрильская (там как раз были умницы штурманы), начальники опять "настояли" в целях сокращения времени!

Летим, понимаю, что сзади подходит вторая, но не думал, что так близко. Высота 600, дальность 17, докладываю, а как только кнопку отпустил слышу позывной Саши Пахомова (2АЭ) и его доклад точно с такими же параметрами. Не верю, я ведь "тут", а его не видно. Быстро говорю штурману:

- Смотри по сторонам, где-то Пахом рядом!

- Да нет никого!

А сам вращаю глазами во все стороны, кроме самолета ведущего, нет никого.

Поднимаю голову вверх и, колеса Су-24, грязноватый живот все буквально в нескольких метрах. Сказать ничего не мог штурману от неожиданности, только прошептал:

- Вверх посмотри.

Серега Любимов аж "присел" в кресле! Понимаю, что "шевелиться" нельзя, ручку тоже от себя не отдашь, уж очень близко, можно килем чиркнуть. Нам повезло, что оба борта шли по одной траектории в этот момент. Тихонько прибираю обороты и плавно - плавно отстаю. Смотрим, Саша Пахомов уходит вперед и вниз по глиссаде. Ну, думаю, нормально пристроюсь за ним, делаю маленькую змейку и отстаю. Но, тут же слышу, что его ведомый Володя Шашков тоже с маленьким остатком пытается опять сверху втиснуться между нами. Нет, а мне куда деваться?

Держусь на дистанции метров 200-300, чуть отошел в сторону. Дальность 8 км, прекрасно! Как раз на посадке еще чуть отстану, и все будет классно.

Сели нормально и РП и ПРП молчат. Следом за нами садилась вся "бедолажная" вторая эскадрилья. Ведущий (Пирогов) только повернул на РД говорит штурману :

- Леша (Бзовский) посмотри, Жибров там нормально сел, не отстал?

- Жибров вон только парашюты сбросил, а за нами честно говоря борт Пахомова заруливает.

- Не понял? А это как?

Когда все сели, техники стали загружать все барахло в самолеты и готовиться на вылет. В "шахту" грузили самое ценное, многочисленные коробки, сумки, аккуратно и тщательно все перевязывали, перекладывали. Все спиртное, что было в округе Лунинца, было скуплено и теперь перекочевывало на самолеты. Потом последовал тщательный инструктаж, "что" и "куда" после прилета положить.

Собрались в классе, ждем указаний на вылет. Однако возникла пауза, затем еще перенос на полчаса. Сказали, что "дома" (в Дебрецене) нет погоды. А время уходит. В Венгрии есть особенность зимой. Когда погода неустойчивая, днем немного раздует туман или дымку, а после двух часов погода резко ухудшается, практически ниже минимума. Вот и мы попали в такой день. Однако, хоть и с опозданием, быстро провели "предполетные" и бегом на самолеты. В Лунинце погода тоже немного стала хуже. Если дневной вылет выполняли при нижнем крае 1500 - 1800 метров, то сейчас облачность стала темнее и гораздо ниже.

Первый борт взлетевший еще на форсаже вошел в облака (нижний край примерно метров 150). Но нам-то это никакой роли не влияет. Пошли взлеты, полк взлетел. Но минут через 20 аэродром закрыло таким снегопадом, что ВПП, стоянки и даже Ил-76 завалило так, что они смогли подготовить аэродром и прилететь, только дней через 5. Оказывается мы вовремя взлетели!

Летим домой в том же боевом порядке: первая, третья, вторая. Высота 5000, боевой порядок одиночный, тишь да благодать! Подходим к границе, впереди Чоп. Земля, хоть и плохо, но просматривается под собой. Захотелось взглянуть на КСП (контрольно-следовая полоса), ее в хорошую погоду видно отлично. Смотрю влево, чувствую прикосновение штурмана, оборачиваюсь - Серега смотрит на меня, улыбается. В руках бутылка пива "Жигулевского" и громко говорит, но не по СПУ:

- Саша! Давай хоть одну бутылку пива, за возвращение на "родную" землю!

Кручу пальцем у виска, показал кулак и машу – убери!

Нет, смотрю Серега, перекрикивая шум, говорит:

- Да по чуть-чуть.

Пришлось заехать в лоб по ЗШ. Сразу подействовало. Начал упаковывать в сумку справа за креслом. Судя по звону, там была не одна.

После границы до дома рукой подать. Снизили до 1500…все серо, но земля через рвань просматривается. Солнца нет, время почти к сумеркам, но садимся "по дневному". Только перешли на стартовый канал, сразу в эфире появился непонятный ажиотаж. Заместитель командира, п\п-к Киреев Леонид Иванович, садился первый как "доразведчик" и сразу после посадки, еще находясь на ВПП тревожным голосом передал РП:

- Срочно газик мне, я на СКП!

А в это время всем бортам пошла команда:

- Всем заход в "автомате"! Прожектора по дневному! Огни подхода включены.

Начала садиться первая эскадрилья и РП и ПРП практически не "отключались:

- Полоса под тобой! Высоко! Задержи! Снижайся!

Честно говоря, такого не было никогда. Тут уже голос Киреева начал конкретно команды давать, еще более жестко. Такое впечатление, что видимости совсем

нет. Смотрю по сторонам, да вроде нормально! Серо, темновато, но земля под собой просматривается. Тут как раз на траверзе и город сам стало видно. Не пойму, что за паника? Со штурманом еще переговорили, "мол что за неразбериха", такое впечатление, как будто садиться разучились на своем аэродроме.

Вышел на посадочный, дальность 30, высота 600, нормально, пока ничего страшного. Включил "автомат"- летим, а ПРП (т.е. Киреев) продолжает "усаживать" каждый экипаж. Но когда впереди появился "дальний" стало понятно, внизу сплошная облачность с верхним краем метров 150-120.

Оказывается, прогноз был очень плохой, отсюда и задержка с вылетом. Видимо в последний момент командир принял решение, но погода испортилась к нашему прилету совсем - аэродром просто закрыло туманом.

Прошли "дальний" и практически сразу вошли в "молоко". "Автомат " вел довольно хорошо (спасибо группе ПНК, которая, скажу честно, очень ответственно подходила к этому вопросу и на любое замечание летного состава реагировала немедленно), поэтому, не дыша, дошли до "ближнего". По руководству надо отключать автоматический режим, но не тороплюсь, впереди ничего не видно. Только планка глиссады пошла вверх, отключил "автомат", а штурман начал отчет высоты, сам же все внимание на "курсовик". Самолет летит, не шелохнется, но впереди все равно ничего нет. Правда в этот момент голос Леонида Ивановича с СКП немного успокоил, видимо увидел фары и произнес:

- Нормально идешь, на глиссаде!

И в этот момент, а высота метров 30 не больше, стало появляться мутное пятно прожектора. Крайний отсчет высоты метров 15-20 совпал с не "видимостью" земли, а скорее ощущением, что это была она! Штурман, как в гражданской авиации, надо отдать должное, четко диктовал высоту 30, 25, 20, 15, потому что ничего не видел.

- Полоса перед тобой! Находишься в створе! - это Киреев еще уточняет заход.

И вот, наконец, показался торец ВПП, уже с явно горящими прожекторами. Вышли точно по оси ВПП (правильно говорят – "не мешай самолету лететь и все будет нормально!"). Дальше уже совсем просто, спокойно досаживаю самолет, парашют, тормоза. Еще не освободив полосу, начинаешь понимать, что туман уж очень хороший! Тихонько зарулили на старую полосу (она использовалась как ЦЗТ) догнав впереди рулящий борт Пирогова. Техники встречали, проявляя не виданную заботу, какие-то притихшие - притихшие, но глаза радостные. Открываю фонарь, но не выключаю радиостанцию, тревожно слушаю радиообмен экипажей заходящих на посадку. ВПП наверно была на расстоянии не более 200 метров, а слышно было только грохот самолета выполнившего посадку и можно было только по фарам догадаться, что впереди самолет на ВПП.

"Бедолажной" второй эскадрильи опять "повезло" больше всех! Они садились почти ночью. Даже по сравнению с нами, а разрыв не более 10-15 минут, но условия у них были еще хуже.

Сели все. Не было ни одного повторного захода или ухода на второй круг. Причем садились все довольно мягко, потом никто не пожаловался на разбитый "стеклянный багаж". Конечно, потом отпраздновали окончание ЛТУ, поговорить было о чем, особенно второй эскадрильи.

А Серега Любимов на следующий день уже подошел и говорит:

- Да, командир, ты был прав! С пивом я точно погорячился.

Гранит – 85

К этим учениям готовились не очень долго. Да и потом - «что такое готовились»? Различных учений, ЛТУ в Венгрии хватало, можно сказать это был «плавный» переход из одних в другие. Обычно два дня подготовки для летного состава, а вот штаб и все, что связано с бумагой, длилось обычно неделю, достигая своего пика уже в последние дни. Все эти схемы, картинки, альбомы - от 1.80 на 2.20 до «журнальчиков первоклассников» (для урока рисования) – были в большом почете у нашего руководства. Все-таки полк передовой, значит все должно быть на высшем уровне! Вот и сидели наши «летчики – художники», у которых руки растут, откуда надо, рисуя всю документацию. Часто оставаясь за полночь, да и нам, кого талантом бог обидел, тоже хватало – клеить схемы, карты, карандаши точить.

Обычно подготовка, которая велась заблаговременно, с приездом начальства в последние перед ЛТУ два дня, довольно часто коренным образом менялась и все заготовленные варианты приобретали вид ненужной макулатуры. На все ЛТУ больше всех доставалось штурманскому отделу – вариантов много, на все нужно отработать документы. Даже с перебазированием возили кучу схем, плакатов и т.д. В этом плане особенно запомнился полк из Германии (Бранд), прилетевший к нам с посадкой и отработавший на наших полигонах. Мы были в восторге, когда из всего бумажного барахла в классе предполетной подготовки их штурман повесил на доску маленький клочок ватмана, чуть ли не от руки нарисованный, а в коридоре высотки на одной кнопочке болтался «дежурный» боевой листок (ну без этого в те годы ЛТУ проводить было нельзя). Зависти нашей не было предела, особенно остро на это реагировали наши таланты в области черчения.

Итак, учения.

С перелетом на аэродром Шармелек начались учения «Гранит-85». Все полки Су-24 изображали натовские самолеты, для этого даже одну эскадрилью – 10 бортов, кажется из Черлян, посадили в Болгарии. По этой же причине мы и оказались в Шармелеке. Перебазирование сразу принесло ЧП, по счастью закончившееся нормально.

Самолеты полка спокойно звеньями и парами взлетали и отходили по маршруту. Кроме ПТБ-3000 под каждым самолетом висело минимум по 4 бомбы калибра «250». Наше звено (Пирогов – Игнатов, Разуваев – Жибров) замыкали боевой порядок. Взлетали на минутном интервале, все шло спокойно. Уже перед нашим отрывом Пирогов, находясь на высоте метров 100, докладывает:

- Сошли ПТБ и погасли все лампы подвесок!

Возникла пауза, все призадумались - ПТБ (хоть и пустые) и, главное, бомбы получается «ушли» на жилой массив. Взлетали с курсом на город, а дома частного сектора начинались на расстояние метров 400 от торца ВПП.

Пирогова завернули на посадку, мы же группой уходили по плану на Шармелек. Весь полет шли и думали – что на земле? А Петрович (штурман Леша Бзовский) оценивали обстановку. Потихоньку выяснилось, что бомбы (слава богу!) висят, хоть и индикация погасла. С трудом сели, там была заморочка еще с тем, что мадьяры закрыли район и в районе траверза прыгали парашютисты, вот он и, грубо говоря, корячился до посадки вырабатывая топливо наматывая миниатюрные «полеты по кругу».

Понимая, что ПТБ сошли (возможно) по причине неправильной установки на блоке исходных данных – заруливая в ТЭЧ, Пирогов принял все «меры предосторожности» - открыл фонарь и пока выключали двигатели, не допускал, чтобы техники не приложили к этому делу свои руки. Не досмотрел, Лючок был вскрыт и, все встало в исходное положение.

Потом началось длительное «выкручивание рук». Экипаж не признавал, что перед полетом не проверяли установку данных с этим вариантом подвесок. Спецы в ТЭЧ все «прозвонили», разобрались. Причина простая – накануне летали на тактический пуск ракет «Воздух - РЛС», данные на БИД остались в положение «ракет», а не ПТБ. В конце - концов, когда генерал Кухаренко пригрозил «отъездом в 24 час», экипаж признал свою ошибку. А что на земле?

Подвесные баки легли красиво рядышком. Никого из людей не задели. Один в огороде, другой на ветхий дом старика. Кстати, практически дом не пострадал, те трещины, которые потом предъявили в виде «нанесенного ущерба», были еще, наверно, столетней давности.

Быстро все договорились, ремонт произведут, и, инцидент бкдет исчерпанным. Подошла одна бабушка, соседка и говорит:

- А нельзя так сделать, что второй бак упал на мой дом? Мне хотя бы маленький ремонт сделать?

А уже впоследствии, дед был очень доволен таким событием. Батальон обновил дом, да так хорошо, что соседи завидовали такому «счастью».

Уже вечером Петрович прилетел в Шармелек и подробно рассказал все свои мытарства.

Пару дней мы были в ожидании начала учений. Делать практически было нечего, вот и «крутились» на аэродроме с удовольствием посещая столовую.

Наконец дали «добро» и подошла очередь полка работать на учениях. Первый же взлет полка показал, что «мероприятие» серьезное. При сборе звеньев на первом развороте были насквозь «прошиты» довольными истребителями с соседних аэродромов, причем они не стеснялись атаковать самолеты, еще не набравшие высоту круга. Кто-то из них, проскочив буквально перед носом «сухого», дождался фразы в эфир:

- Вы что, совсем ох…….!!! Дайте хоть собраться, идиоты!

Потом после «сбора» все ушли по своим маршрутам. Истребители в тот день праздновали «победу».

Наше начальство сделало выводы из этого безобразия. Причем еще в период «разлета» полка, кто-то обратил внимание на странный ГАЗ-66, который неприкаянно мотался с одного места в другое по РД, потом «затих» в сторонке. Сомнение вызвала антенна на машине. Послали гонцов. Оказывается машина «мадьярская», там себе спокойно сидит какой-то хрен и спокойно передает своим информацию:

- Запустила четверка. Взлетела пара. Бортовые номера. Еще пара.

«Ликвидировали», дали пинка и выдворили за КПП.

На следующий день началось самое интересное. Видимо начальство сверху тоже разрешило «повоевать», применить «тактические приемы». Заявки через диспетчеров ушли как обычно – взлет полка по маршрутам в 10.00.

В 10.00 взлетает только один борт и делается имитация взлета полка с радиообменом, выходом на ИПМ, а вот дальше. Снижение до «маленькой» высоты, выход на точку, имитация взлета очередного звена и радиообмен по полной программе. А мы в это время отметились на «предполетных» и ждем время «Ч» у самолетов. Вся «военная хитрость» заключалась в том, что время взлета сместили на час с небольшим. Сработало!

Взлет и высота 50 метров. Скорость 1100 и отход на маршрут. В эфире не прозвучало ни одного слова. Шли звеном через аэродром Текель. Там уже все ранее поднявшиеся «силы» сели, заправляются керосинчиком. Единственное, что доложил ведущий – «пролет точки» (предупредил, но время не уточнил). Тут же раздалось в эфире:

- Дайте азимут, удаление. Мы вас не наблюдаем! Точка работает!

- По плану!

Шли на высоте ниже 50 метров. Немного «включили» азарта, решили показать, на что и мы способны. Ведущий добавил оборотов, все прижались, как на параде. Аэродром Текель не успев показаться, сразу остался в хвосте. Пара МиГ-21-х на ВПП, начала разбег. Нас уже они не догнали, поздно.

Весь маршрут прошли в таком же плане. Там где горушки были – с МВК по ведущему, потом по Дунаю «низенько-низенько». Только уже в районе Дебрецена, после бомбометания, набрали 900 метров и оказались в боевых порядках «шармелекского полка».

P.S. Кстати, после этих учений, наверно через месяц, мы каким-то образом попали в Текель на конференцию или что-то в этом роде, так вот пришлось услышать, совершенно случайно доклад командира эскадрильи тамошнего полка, где он и рассказывал о перехвате наших самолетов. Не могли, просто-напросто догнать, сверхзвук не перейдешь, а с опозданием взлет – уже бесполезно.

Еще пару вылетов слетали, но они были уже не так интересны. Возвращались домой парами. Держусь за ведущим, потом облака пошли. Больше и больше. Темней стало, прижался вплотную и со штурманом начинаем ведущего добрым словом вспоминать:

- Ну, хотя бы поинтересовался, как нам стоять в облаках - удобно или нет?

Летим, чертыхаемся. По плану маневрируем, отрабатываем то одно, то другое. Ни слова не спросил, как будто и нет нас. А облака хорошие стоят. Правда видно иногда голову штурмана ведущего – посмотрит и все. Ну да ладно, прилетим – выскажем слова благодарности. Подходим к точке, удаление 60… 50… Что-то подозрительно стало, в эфире тишина. Дальность 30, заходим со снижением для прохода и роспуска, а эфир «мертвый»! Что-то не так, явно. Смотрим на пульт управления радиостанцией, а там канал стартовый Шармелека, с которого должны перейти сразу после взлета!!! Переставили, намекнули. Ведущий еще при отходе подумал, что у нас отказ связи. Команду давал «разомкнуться», а мы все стояли и стояли, вот штурман его и головой крутил всю дорогу.

Прилетели домой, пообедали в шикарной столовой с таким ассортиментом блюд, что нам и не снилось (подарок от истребителей). Вот так «Гранит-85» и закончился.

Полеты в полку без ПРП

Обычный месяц август, полеты, полеты. Для удобства летаем спаренные смены – два дня полетов, предварительная, два дня полетов и неделя прошла. Все как всегда. В третьей эскадрильи, мы - два старших летчика, Валера Игнатов и я, попали в так называемый «цикл», когда молодежь летает все смены подряд, а у нас «ассорти» без выбора: дежурный по полку, дежурный летчик, ПРП и боевое дежурство (для тех, кто помнит – 1985год). На излете 40 дней командир эскадрильи подполковник Клич нам планировал один полет по полной программе ночью – маршрут, полигон с бомбой, МВК и все. Дальше по проверенной схеме … ДЧ, ДЛ, ПРП и БД. На наши попытки «полетать» Клич всегда говорил:

- Успеете!

Тут в плане на август день рождение, получалось довольно удачно - сходил дежурным по части, предварительную совместил с дежурным летчиком и первый день полетов «отсидел» ПРП. Вторую смену почти выходной и «отметил» день рождения. Отлично!

На постановке задачи зачитали группу руководства полетов, фамилию ПРП на вторую смену «озвучат» дополнительно после первой смены на «допостановке». Все класс!

Идет второй день полетов, сижу дома, за столом, процесс идет…вдруг звонок в дверь (полеты с 15.00, а это время 18.30). Открываю. Стоит солдатик. Говорит читая по бумажке:

- Вам срочно прибыть на полеты на СКП!!!

Сразу все стало ясно. Одеваюсь. Прихожу к дежурному по части, Валера Игнатов только заступил и считают пистолеты, звоню РП.

Зам. командира п\п-к Пилипчук сняв трубку сразу переходит в «атаку»:

- Ты почему не на СКП? Почему дома!?!?!?

Пытаюсь объяснить, что три дня в наряде быть нельзя, как в прочем и два тоже! Василий Филимоныч с трудом понимает, что я ему пытаюсь объяснить из-за постоянного грохота взлетающих самолетов, но, в конце концов, он понял, что меня там не должно быть. Ошибочка вышла у тех, кто составлял плановую таблицу, т.к. на магнитофоне было четко записано, что на вторую смену фамилию ПРП доведут дополнительно (а согласно НПП за ГРП отвечает как раз он, первый зам).

Может и никто про ПРП и не вспомнил бы, не прояви РП излишнюю подозрительность после посадки одного экипажа, который умостился в начале ВПП. Ему показалось, что борт сел до полосы. Вызвал по «громкой» (ГГС) ПРП:

- Жибров! Там борт до полосы дотянул или нет? А то мне что-то подозрительно?

Тишина! По телефону отвечает солдат - срочник с СКП. На вопрос:

- Почему не отвечает ПРП? Почему «громкая» не работает? Дай Жиброву трубку!

Солдат (с Астрахани) бодро отвечает:

- Рядовой Садыков! Товарища подполковника! А тут никого нет, и не было! Сам уже волнуюсь! (а я этого бойца изредка баловал бутылочкой пива, кстати, солдат был прекрасный специалист, толковый)

- Как не было!?

Началась раскрутка, телефонные звонки. А после осознания того, что половину смены на СКП никого нет, самолеты летают, а доклад: «Форсажи включились» вместо ПРП докладывает боец-связист уже три часа плюс разведка погоды.

Василий Филимоныч снимает телефонную трубку, звонит в комнату отдыха на высотке. Не повезло Юре Резниченко (замполиту эскадрильи), дремал в кресле.

- Возьми автобус, езжай на СКП на 15 минут. Срочно! Сразу доложи!

Юра сразу подумал, что РП доверил посмотреть посадку молодого лейтенанта, самому еще летать сегодня, и он без всяких мыслей выполняет команду, доложил, а в ответ:

- Сидеть до конца полетов!!! Летать будешь - на СКП!

Посадка Ан-12

Заступаю дежурным летчиком. Пока добрался до КДП – время 17.55. Начало дежурства с 18.00. Захожу к диспетчеру, а тот на мой вопрос – «где ДЛ?» - показывает наверх - «принимает борт». Поднимаюсь на КДП, действительно, дежурный летчик сидит в гордом одиночестве, борт Ан-12 – проходит «дальний», дается «добро» на посадку.

Дежурным летчиком был «старый пилот», возраста к 45, майор. Спокойно сам сидит в темноте, только лампочка маленькая горит на столе. Время года – поздняя осень, когда в 18.00 уже темно, или почти темно. Поздоровались и, чтобы не отвлекать, встал рядышком смотрю на полосу. Борт проходит «ближний», только стоп! Чего-то не хватает на аэродроме! Почти темно, только на горизонте еле-еле просматривается чуть светлая полоска неба, напоминая о давно зашедшем солнце. А освещение полосы? Выключено!

- Ты им что, полосу не включал?

Далее следует непереводимый набор слов. Хватается телефон, вызывается дежурный по связи. В это время Ан-12 спокойно произвел посадку, подкатил к концу ВПП и замер. В эфире раздался ехидный голос командира:

- Мужики! Может вы хоть освещение рулежек включите – куда ехать-то?

На КДП продолжается «раздача подарков» связистам, которые в субботний день расслабились и не получив команды от дежурного летчика даже не попытались ему об этом напомнить. Наступила ночь. Ан-12, уже зарулив на стоянку, с благодарностью в голосе, увидев загорающуюся ВПП, РД сказал:

- Выключаюсь! Освещение больше не нужно. Спасибо!

Я здесь постою…

Обыкновенное дежурство на аэродроме. В течение дня несколько бортов должно прилететь и обратно вылететь. Ничего сложного. Обычно всегда рядом РСПэшник, а тут или постановка задачи, или еще что-то, короче, сижу один и «принимаю». Ан-26 (почтовик) тихонько шлепает по глиссаде, удаление большое, никто не мешает. Тут диспетчер по «громкой» передает:

- Сейчас борт будет запрашивать, тоже с посадкой, его не было слышно, высота маленькая.

Действительно, через минуту еле-еле слышный голос доложил, что он уже на «третьем», высота 300. Ну видно сразу, что не получается, тут еще и командир «почтовика» встрепенулся, доложил дальность «10». Тому, который «на третьем», спокойно говорю:

- Выполните на 300 левый разворот на обратный посадочному курс, второй будет по команде!

- Понял! А какой тип на посадочном?

- Ан-26.

- ТОГДА Я ЛУЧШЕ ЗДЕСЬ ПОСТОЮ, если не возражаете?

Вот уже крайний доклад внес полную ясность. Стало слышно характерный звук «бетономешалки». На всякий случай переспросил:

- Ваш тип?

- Ми-6!

- Ну, постой до команды!

Особист из Чкаловска

Эта категория «бойцов невидимого фронта» была своеобразной. Сколько я их не встречал в гарнизонах, все они были настолько разными, но главное, что их объединяло - незаметность. Об их присутствии все догадывались, естественно, знали в лицо, но практически они были в стороне и занимались своими делами.

Например, в Балхаше в мое время «особистом» был капитан, у него было «хобби» – заходить в штаб ровно в 9.00, когда начальник штаба докладывал командиру полка на построении. Небольшого роста, он спокойно «дефилировал» на виду у всех, когда в радиусе 100 метров замирало все. Правда, больше личный состав с ним и не пересекался, мне кажется. А если построение затягивалось на 15-20 минут, можно было видеть и «окончание» работы офицера, когда он, не спеша, «уже» выходил из штаба и шел на «задание» в сторону КПП.

В Дебрецене был случай особенный. Совпало так, что в год моей замены, произошла замена и «особиста» полка. Невысокого роста, сухощавый, в звании капитана, что для его возраста, а ему наверно «сороковник» уже стукнул, было как-то непривычно. Кабинет в штабе на третьем этаже и довольно часто он попадался на глаза всем. Самое главное вид, с каким он держался в незначительных разговорах и даже просто проходя по штабу, подсказывал о том, что к нам пожаловал в «ссылку» сам начальник КГБ - Юрий Владимирович Андропов! Если раньше (кстати, во всех гарнизонах) представителя этой древнейшей профессии практически не было видно и слышно, то тут с приездом «капитана» (а он приехал, если не ошибаюсь из Чкаловска) его стало так много, что куда ни плюнь - он или рядом, или только ушел.

Буквально через неделю у меня произошла с ним маленькая стычка. Воскресенье. Еду с семьей в город. Подходим к КПП, а там стоит маленькая «толпа» и что-то оживленно обсуждают. Но, главное, никто не выходит в город. Прохожу – вертушка КПП закрыта. Солдатик (извиняющимся голосом) предлагает пройти в комнату дежурного. Захожу. На стуле вальяжно сидит данный «кент» и чуть ли не через губу спрашивает:

- Где Ваш пропуск?

- Какой пропуск?

Дальше следует «непонимание» друг друга в этом вопросе и тон разговора повышается. К своему удивлению узнаю, что, чтобы пересечь КПП мне и моей семьей нужен пропуск, в крайнем случае, мне, как офицеру, удостоверение личности. Две минуты поговорив, стало понятно, что данный процесс длительный, народ «кучкуется» у КПП удивленный новыми правилами «пересечения границы» гарнизона. Сходил домой, взял удостоверение, «предъявил» не стесняясь в выражениях, но не переходя в ненормативную лексику, пошел в город. Закрывая «мягко» дверь дежурной комнаты услышал:

- …побеседуем…

Действительно, в понедельник, после постановки задачи на полеты, в класс постучался боец, дневальный по штабу, и на хорошем русском языке довел информацию:

- Капитана Жиброва визивают в кабинет… (номер он забыл), в общем срочна! Особиста зовет, срочна!

Захожу. В кабинете двое. Второй, майор - представитель «защиты гос. секретов» в батальоне обеспечения и связи, лицо знакомое. Наш сидит за столом, полу развалившись в кресле, ну такой весь из себя. Молчание. Тогда я говорю:

- Что нужно?

Он чуть не поперхнулся!

- Почему не докладываете о прибытии?

- Я что, поезд и потом кому докладывать?

Сажусь на стул. Тот принимает вертикальное положение и начинается разговор:

- Почему нет пропуска у вас и вашей семьи? И вообще капитан ты что-то вольно себя ведешь? Ты, кажется, заменяешься в этом году? Может, хочешь куда поехать?

- А тебя что этот вопрос волнует? Хочешь походатайствовать в хорошее место? Ну, походатайствуй. А насчет пропусков – ты мне покажи хоть один такой, куплю бутылку водки!

Ну и дальше в таком же плане. Майор улыбается, а наш хватает трубку, звонит начальнику штаба. Тот, на вопрос о пропусках, сказал примерно в таком плане:

- Какие на х… пропуска? Здесь их не было никогда в жизни и не будет!

Что-то еще о чем-то начал права качать, мол почему «грубо» разговаривали?

А когда я ходил за удостоверением, он отпустил реплику в адрес людей, стоящих у КПП, мол стоит «быдло» без пропусков, неорганизованное. Намекнул ему, про «быдло».

- Я так не говорил!

Понятно! В общем, попрощались хорошо...

А потом начинаются «эпизоды» продолжения нашего «общения». Сидим в курилке и обсуждаем «насущные проблемы» заменьщиков. КПП закрыли наглухо, машину в батальоне (чтобы вывезти остатки советской роскоши на продажу венграм) не дают. Утром иду на работу, а особист грузит «малюсенький» телевизор, весом килограмм 70, в служебный газик (ГАЗ-69) старого образца с большими проблемами (не проходит в дверь!). Я и говорю в разговоре, что у него с «этим» проблем нет.

Буквально на следующий день сталкиваюсь с ним лицом к лицу на втором этаже и он так весело говорит:

- Я, между прочим, товарищ капитан, телевизор в ремонт возил, а не на продажу!

Сразу в ответ не растерявшись:

- Вам не все сказали, слово «продажа» не звучало!

Разошлись улыбнувшись друг – другу.

Второй момент, вроде малозначительный, но тоже прибавил раздумий о нашей грешной жизни. Сидим двумя экипажами на боевом дежурстве. Лето. Жарко. В комнате идет игра в карты, а т.к. я этого «дела» даже не любитель (а играют профессионалы), решил перед обедом сходить в душ на «высотку». Иду вдоль «высотки» и пчела, вылетевшая из щели блочных панелей, «произвела успешную атаку». Моментально в районе шеи появилась припухлость. Не смертельно, конечно, жить можно. Помылся, возвращаюсь и, естественно, рассказал играющим. На следующий день возле штаба батальона (забыв об этом «происшествии» десять раз!) замечаю «особиста», который сочувственно качая головой выразил «соболезнование», по поводу укуса пчелы. После этого, действительно, как в старом анекдоте про олимпиаду, в розетку глядя хочется сказать:

- Спасибо за чай, товарищ капитан!

А уже перед заменой, наши отношения «потеплели», только из-за того, что оказались в составе передовой команды в Германии (Бранд). Поселили в одном номере, но в разных комнатах. ЛТУ тогда не состоялось и, естественно, крепили дружбу со своими сослуживцами. Недели за две до этого, «братский» полк прилетал к нам со своим «германским» дефицитом, и как ответный визит ожидали прилет нашего полка. Принцип «бартера» присутствовал повсеместно. Но, наш полк не прилетел, «отбили» из-за аварии МиГ-23 накануне. В классе предполетных указаний, чуть ли не силой с руки сняли электронные часы (обыкновенная штамповка) и вручили какие-то «марки». Реализовать их в городке было практически невозможно (все закрыто) и Гена Ягофаров (однополчанин по Балхашу) выбил по блату место в стареньком ГАЗ-69 местного особиста, отправляющегося на «экскурсию» в самый ближний город. Надо было видеть лицо нашего «орла», под которого и была запланирована «экскурсия»!

Потом, через месяца два была замена, но о «нововведениях», которые казались просто «дебильными», рассказывали уже летчики полка, сменившие наш полк после вывода в Кировоград. Им «повезло» больше…

Банные деньги

В авиации хохмачей хватает. В БАТО заместитель комбата, был как раз из этой категории. Веселый одним словом. Возраст и опыт жизни позволял находиться в «расслабленном» состоянии. Стоит у штаба, и, заметив несколько полковых «прапоров» решил пошутить. Громко, чтобы они услышали, кричит в окно второго этажа:

- Форинт! Форинт, еб…….!!!

В окне появляется испуганное лицо прапорщика с финансовой части, с подпольной кличкой «форинт».

- Ты мне насчитал «БАННЫЕ» или нет? (а сам моргает незаметно)

Прапор отличался сообразительностью на все случаи жизни.

- Так точно, товарищ майор!

- Сколько?

- Сейчас уточню, минуточку!

Худощавое лицо скрывается и через минуту, найдя необходимую строчку в ведомости, громко кричит:

- 932 форинта, товарищ майор!

Прапоры замерли в замешательстве. Сумма довольно приличная, а название «банные» привело их просто в замешательство. Майор с довольным видом говорит:

- Ладно, приготовь, сейчас зайду в кассу.

Прапоры к нему, что за «банные»?

Тот смотрит на них как на инопланетян и говорит:

- Какие «банные»? Вы где служите? За границей! В Южной Группе Войск! Вы где живете? Горячая вода есть? Нет! Вы военнослужащие? Да! Вы в бане должны раз в неделю мыться? Должны! Вот Вам и «банные»! Это летчики в ДОСах живут, там горячая вода, им и не платят. А вы кто? Вы «маслобаки»! Вы должны раз в неделю сходить в баню, а с учетом не менее двух летных смен в неделю – не менее двух раз. А это мыло, мочалка, плюс полотенце раз в месяц, вот и набегает. А вам что, никогда не платили? Ну не знаю, значит не надо вам!

Прапора - ребята ушлые, а тут еще и вопрос касается денег, бегом к «форинту», на ходу подсчитали срок службы за границей и задолженность с учетом летных смен!!! С криками:

- Форинт, сволочь, открывай. Где наши деньги???

«Форинт» и сам был не рад, что подыграл майору. Как им не объяснял, что это шутка - ничего не помогало. Мужики чуть дверь железную не сломали, мало того, что все высказали, еще за «грудки» успели подержать бедолагу. Спасло появление самого майора. Не очень – но помогло! Ушли, а слух по полку прошел, «что мясо тиграм не докладывают»!

Подготовка к замене

Замена всегда приходит незаметно. Ее ощущение появляется в январе, когда все заменщики дружно берут путевки на Балатон (там находился санаторий ВВС). Проза заграничной жизни – лишняя зарплата в валюте пригодится. Вот и мы почти всем звеном отправились в путешествие. Сидеть там 21 день никто не собирался, зато хорошо отдохнули три дня на зимнем озере. Ну что рассказывать… прощались. Мадьяры с удивлением смотрели, как до обеда толпа летчиков без перерыва играла в футбол. Не считая тех, кто заменялся, там хорошая компания с полка отдыхала в профилактории (зимой начальство было особенно щедрым).

С началом весны стали подшучивать сами над собой, «запуская слух» о месте будущей службы. Один раз сам чуть не поверил в свою же шутку! В курилке обмолвился – «якобы насчет Возжаевки» разговор был. Прошло 5 минут. Зашел в класс и потом, буквально сразу, пошел в магазин за какой-то ерундой. Встречаю соседку, и та сразу начинает разговор о том, «как нам повезло с Возжаевкой». Ну, неужели, правда? Еще через полчаса прояснилось… Штурман, пока я поднимался на второй этаж, пошел в магазин, встретил жену, та соседке и…круг замкнулся!

В Союзе непонятно что «взорвалось» (Чернобыльская АЭС) и тут «нарисовались» Бобровичи. По прямой километров 70! Ребят с «Бобров» было много, так что некоторое понятие о гарнизоне мы имели.

А пока все шло своим чередом. Полеты, боевое дежурство, наряды и подготовка к отъезду. Мысленно понимаешь, что «лафа» закончилась, наступают трудовые будни. В эскадрилье все чаще разговоры про снабжение, квартиры и т.д. Не знаю кому как, а я ехал спокойно. Одно то, что ехать не за Урал, немного повышало настроение. Хотя, если бы было приказано в Заб.ВО – поехал бы с таким же настроением живут люди и не жалуются.

Июнь пролетел мгновенно, вот-вот должны приехать «белорусы». Уже знаем фамилии. Летать продолжаем до отмашки, а ее даст только самолет, который проведет «рокировку» летного состава. Семью отправил в Союз, квартира пустая. Все сидят на чемоданах, решают вопрос с контейнерами. Кажется, вот-вот. Несколько раз отметили проводы, а точной даты не говорят. Устаем ждать. В эскадрилье уже не нагружают абсолютно ничем. Прощаемся.

Наконец говорят – завтра будет самолет, послезавтра вылетаем в Союз! Встречаем самолет, быстро познакомились с ребятами. Те рассказывают еще одну новость, что полк, якобы, в 87 году выводят в Союз тоже! Еще до этого ходили «слухи», но как-то не верилось, в какой-то степени было обидно – не хотелось уходить из полка.

К вечеру все «устаканилось». Отлет в полдень. С утра съездили в город, сказали «до свидания» мадьярскому пиву, на последние деньги накупили календарей (самый ходовой презент в Союзе) и приобрел ручку, простую на вид, но секрет имелся. Пишешь, а потом текст легко стирается. Много раз выручала и послужила отлично для розыгрышей.

Собрались у самолета. Пришли ребята, попрощались. Солнечный день, а настроение тоскливое.

К нашему удивлению, Ан-26 оказался забит вещами вплоть до потолка. Нас звено плюс семьи, вещи, коляски и все самое ценное, чтоб не разбилось. Ну, что поделаешь, заграница!

Взлетаем и летим во Львов. Там таможня! В самолете хихоньки - хаханьки, мол, проверять не будут, военные все-таки, дети малые, жены. Щас!

Первый кто зашел из таможни – женщина, взгляд бросила как на «предателей Родины» или, во всяком случае, на контрабандистов.

- Выгружайтесь! Все вещи на досмотр!

В салоне прокатился ропот, мол столько укладывали, но подошедший «дедушка» еще в более категоричной форме повторил те же слова, только еще и время определил – через 5 минут!

Все! Мы точно в Союзе!!!

Краткий словарь авиационных терминов

БАП – бомбардировочный авиационный полк.

РЛЭ – Руководство по летной эксплуатации самолета (инструкция).

Взлет с конвейера – самолет выполняет посадку с последующим взлетом.

УМП – установленный минимум погоды, для подтверждения 1-го класса, необходимо было в течении года выполнить минимум 4 таких посадки.

РПО – радиолокатор переднего обзора.

ГГС – громкоговорящая связь.

ИПМ – исходный пункт маршрута.

ОК – объективный контроль, лаборатория, где списывается и расшифровываются полетные параметры самолета.

БК – боевая кнопка, при нажатии которой происходит сброс бомб, пуск ракет.

ЛТУ - летно-тактическое учение.

РП и ПРП – руководитель полетов, помощник руководителя полетов.

ЦЗТ – центральная заправочная топливом, стоянка на аэродроме, где стоят и готовятся самолеты на плановых полетах

ПТБ-3000 – подвесной топливный бак, вместимостью 3000 литров. На Су-24 их обычно используют в полетах два.

ТЭЧ – технико-эксплуатационная часть, там происходит мелкий ремонт и регламентные работы самолетов в полку.

ДЧ, ДЛ, БД – «дежурный по части», «дежурный летчик» (дежурный по приему и выпуску самолетов), «боевое дежурство» (в Венгрии в те годы на БД заступали два экипажа в 30-ти минутной готовности к вылету с основным вариантом боекомплекта).

БАТО – батальон аэродромно-технического обеспечения.

Добавить комментарий