• Фото 9
  • Фото10
  • Фото11
  • Фото 12
  • Фото 13
  • Фото14
  • Фото 15
  • Фото 16
  • Фото 17
  • Фото 18
  • Фото 19
  • Фото 20
  • Фото 21
  • Фото 22
  • Фото 23
  • Фото 24
  • Фото 25
  • Фото 26
  • Фото 27
  • Фото 1

FAQs

 Жибров Александр Владимирович - выпускник Барнаульского ВВАУЛ 1977 года

      1977-1981гг. 

        Самолетом Ил-14 вылетел в Балхаш из Алма-Аты на первое место службы. Как-то непривычно, курсант – одно дело, привычное, а лейтенант – совсем другое. Город встретил плохой погодой - серость, холод, ветер. Ветер причем такой, что кажется продувает насквозь.

К понедельнику собрались все: Гена Припусков, Толя Лукиных, Витя Мариев и я. Встретили нормально, хотя чувствуется, что не училище. Попали во вторую, «яковскую», эскадрилью. Познакомились. Конечно, держались кучкой, все летчики незнакомые. В эскадрильи все бразды правления взял зам. комэска – майор Горбашевский. Особенно не церемонился, немного жестко нарисовал все наши перспективы – через 10 дней сдать зачеты и на полеты.

Класс эскадрильи находился в щитовом домике, продуваемый ветром. Сидим в шинельках – синие от холода, учим инструкцию, готовимся к зачетам. Единственная радость в те дни – обед. Поешь борща горячего и обратно в класс. Эскадрилья или на полетах, или готовится к полетам. Сдали зачеты, инженеры проверили наши знания. После обеда подъезжает автобус, и начальник штаба майор Козлов везет на склад, получать ЛТО. На следующий день пришли на службу уже как все и мороз на ни почем. За эти дни ближе познакомились с эскадрильей. Начали привыкать немного. Первая летная смена, вторая и жизнь вошла в нормальное русло.

Командирские полеты

Новый, 1978 год, как положено, начался с командирских полетов. Нас, молодежь, в класс на весь день. Сева наставил задач – за весь день не сделать. Старшим определил нашего командира звена, Юру Игушева. Ну, естественно наши штурманы. На улице мороз под двадцать градусов, солнце. Только расселись в классе, достали умные книжки – взлетел «разведчик погоды». Час честно с умным видом читаем. Наконец взлет первого самолета, полеты начались. Еще не «растаял» грохот первого взлетевшего борта, как в классе раздался чей-то провокационный вопрос:

- Ну что? Долго мы еще будем так работать?

Народ оживился (я имею в виду штурманов), Юра Игушев задумчиво посмотрел на часы и сказал замечательную фразу:

- Действительно! Сдавайте литературу!

На часах 10.02. Рабочий день должен закончиться как раз перед разбором полетов. Погода – песня, срыва не будет. Но самое главное, как потом оказалось, ресторан в аэропорту уже тоже начал работать! Мы-то еще всех «прелестей» базирования не знали. Через 5 минут пересекли КПП и по тропинке в аэропорт направились. Как всегда, серьезных намерений не было.

По пути штурманы объяснили, что едем домой через второй этаж. Зайдем в буфет и по домам. У всех дел накопилось, и сидеть в классе никому не хотелось. Пришли в аэропорт, начались «проблемы» - буфет закрыт. Зашли, на минуточку, в ресторан, и все командирские полеты «занимались» там. Когда закончилась наличка, Юра Игушев принял командирское решение – дал последний рубль Сереге Гребенникову на такси.  Тот, буквально через «пять» минут, заходит уже с трехлитровой банкой «масандры» настоянной на мандариновых корочках. Начался этап дегустации и обсуждения различных рецептов. Тут уже штурманы поделились всеми секретами «настоек». По ходу «занятий» за столом появлялись даже гражданские летчики, что-то обсуждали и с ними, вернее «летали».

Потом, наконец, вспомнили, что «рабочий день» закончился. Тепло попрощались с официантками, те, довольные выручкой в будний день и чаевыми, проводили до первого этажа.

Стоим у входа в аэропорт, ждем автобус. И тут, откуда ни возьмись, выруливает наш автобус со всем руководящим составом после разбора полетов. Старшим сидит Всеволод Иванович, и мы во всей красе! Надо было видеть его выражение лица.

На следующий день в карточке «поощрений и взысканий» появилась первая запись – «за употребление спиртных напитков в день общей подготовки». Самое странное, не у всей компании, а так на выборку, видимо, что-бы не портить имидж молодой эскадрильи.

Сева нам спуска не давал, «порол» по любому поводу. Закрепили за каждым инструктора, Меня начал возить Горбашевский. Методика – в полете «порет», после полета – мелкие замечания, а то и вовсе – повернется – иди, летай. На четвертом курсе, в этом плане, получил хорошую закалку у инструктора, поэтому та «жесткость» в полетах была нормальным явлением. А вот Витек Мариев, как-то испытал всю прелесть «методики» Севы. Его возил наш КЗ, капитан Игушев – спокойный, обстоятельный, слова грубого не скажет. А тут он приболел, и, лететь надо с Горбашевским. Подходит и спрашивает:

- Как там Сева? Расскажи особенности.

- Какие там особенности, еб….. будет, причем весь полет! А так нормально, методист классный, покажет все - себя не узнаешь!

Слетал. Впечатлений наверно до сих пор хватает.

Штурмана стали гораздо ближе, полетали нормально. Вроде без претензий. У меня был Валера Соловьев, на два года старше. Штурман прекрасный, как человек тоже, поэтому понимали друг друга отлично. Правда, иногда с высоты своего «возраста», пытался «командовать», но это просто черта характера, в полете дело знал четко, а на земле желание тоже быстро прошло. Вообще очень рад, что вместе со мной летал, классный парень. Буквально в марте, дали нам с ним маленькую «спецуху». Надо было сделать площадь, высота 4200, 6 или 7 заходов. Лететь недалеко, видно кому-то нужна была схема старой разобранной «железки» и оставшейся на картах образца 37 года. На постановке задачи, когда «гордо» прозвучало слово «спецзадание», народ заулыбался, понимая, какие «штаны» мы привезем. Тем не менее, подготовились, посмотрели карты. Слетали. Высота большая, ориентиров почти нет, озеро в стороне…короче вместо 6 заходов сделали 12, благодаря стараниями Валерки, но схема, к удивлению всех и нас в том числе, получилась! Правда перекрытие 1-2%, но все равно – схема есть, а заказчик, ему оно надо то перекрытие. Так что первый раз «чуть-чуть» похвалили.

Потихоньку вжились в коллектив, даже Сева стал брать молодежь на эскадрильские выезды «в чисто поле». После рабочего дня он, в субботу, производил «сортировку» личного состава перед отъездом домой - кому в наш (старенький, разбитый, но шустрый автобус еще на базе ГАЗ-51, с ручкой для открытия двери, почти как в фильме «Место встречи изменить нельзя», с разп…..м водителем, но хорошим парнем, который четко расставлял стаканчики, брал бутерброд и шел гулять метров за 100), а кому в автобус «космонавтов» (летчиков 1-й АЭ, летающих на МиГ-25). Выезжали обычно за ж/д вокзал, в чистое поле и там, в спокойной обстановке, частенько про полеты говорили больше, чем в классе, перенимали опыт. Вот после таких «методических занятий», наша главная задача (молодежи) была доставить уставших от «перегрузок» старших товарищей домой, и передать из рук в руки любимых, и соскучившихся жен. (Кстати, иногда это было довольно опасно – т.к. некоторые жены пытались весьма успешно нанести короткий нокаутирующий удар нам, сопровождающим! Но после первой нашей «оплошности» мы отработали довольно нормальный тактический прием – прислоняли к двери, нежелающего прощаться хозяина квартиры, звонок в дверь и на этаж ниже – любимый муж падал в объятия жены!). Правда, было это не очень часто. Год мы отработали честно, а там пришла новая молодежь.

Кстати, наш выпуск отличился почти сразу, на Новый год. Была традиция – в последний день года играть в футбол. Летчики на техников. «ЗШ» на «Водило»! В столовой пекли большой торт, но летчикам он никогда не доставался - проигрывали. Отдать должное техникам играли хорошо, а мы – главное, что-бы ногу не сломали. Особенно у команды «противников» отличались два брата – прапорщики. Ноги здоровенные, удар как из пушки, если попадет в тебя мячом считай, что вместе с ним и улетишь…

Горбашевский нас четверых сразу выгнал на поле. Собрали с двух эскадрилий команду «профессионалов». Думали – счет будет разгромный, но умудрились выиграть со счетом 1- 0 (при мне первый и последний раз!). Сева улыбнулся, рассыпался в любезностях, когда вручали торт. Конечно, это не именно наша заслуга, играли все, просто совпало так.

К концу лета летали по полной программе, сдали на третий класс автоматом. Стало гораздо легче, уже все и всех знаешь. Полеты на разведку стали нравиться все больше и больше. Интересно было все. Да и потом жизнь в полку каждый день приносила что-то веселое, интересное. Взять хотя бы контроль готовности.

Ровно год наш выпуск, как «ваньки – встаньки», отвечал на все теоретические вопросы, вводные и т.д. Эта практика применялась во всех полках и полезное зерно в этом, несомненно, есть. Но все равно с мечтой ждали следующий выпуск. Тем более штурманов 77 года выпуска в полку не было, а это было бы хорошее подспорье на контроле. Сидишь на предварительной, учишь, читаешь и так практически весь год. Контроль проходил по-разному. Зависело еще от настроения командира.

Иногда «пальму первенства» брал на себя Сева. Порол на эскадрильском контроле с чувством, с толком, с расстановкой. Сидишь, красный от ужаса, и ждешь только одного когда же этому «конец»? А Всеволод Иваныч вопросы раздает налево и направо.

Командир полка, полковник Тимченко Юрий Андреевич, иногда проводил жестко, иногда «мягко». Но пару раз запомнилось.

На разборе и постановке задачи на полеты (накануне смену отлетали что-то очень плохо) командир порол так, как никогда! Мало того, что сильно, еще и долго!

После постановки тихо так бросил:

- Я Вам на контроле устрою.

Народ работал без перерывов. Все с книжками, что-то зубрят, понимают, что «писец» обеспечен. Ну, ладно мы, привыкшие к «подаркам», а тут солидных пилотов в «обнимку» с книжкой первый раз увидели. Короче, чем ближе контроль, тем ближе «смерть». Сидим, командир чуть задерживается, напряжение растет! Сейчас, невольно вспоминается фильм «72 метра» и командир подводной лодки :

- Я Вам задницы - то развальцую.

Заходит. Фуражка опущена на глаза, в зубах спичка, но глаза чуть помягче, чем утром:

- Ну что? Я, думаю, подготовились к полетам!

Улыбнулся и продолжает:

- Будем считать, что все к полетам готовы, контроль проведен. А пока анекдот расскажу

Народ вздохнул облегченно

А в другой раз на контроле, что-то невпопад отвечает один, другой, третий, четвертый. Дело зимой, в классе холодно – холодно. Командир мучительно смотрит в плановую таблицу и говорит:

- Голиков!

Несколько секунд тишина, смех. Руслан Иваныч, летчик на МиГ-25, тихо в это время спал, согревая холодную батарею. Его толкнули, а это все на глазах командира. Руслан встал, спросонья не понимает о чем говорить, пауза…Народ тихо давится от смеха. Командир все видит и тихо, извиняющимся голосом говорит:

- Извини Руслан Иваныч, садись! Что-то я погорячился, и называет фамилию лейтенанта.

Иди на склад, получай медаль!

В 1978 году, не успев прослужить и полгода, привалило счастье! Выдали юбилейную медаль – «60 лет Красной Армии»! Прошло месяца три-четыре, сидим в классе. Заходит молоденький лейтенант со штаба, с весьма интересным «послужным» списком. В каждом полку есть «должность» нелетная при ЗНШ. Парень закончил «что-то»- не летчик, не техник и набирался «опыта» в штабе, по принципу – куда пошлют. После училища за полгода отметился в пяти полках и «приземлился» в Балхаше. Тихий, скромный, нормальный. Просто «футболили» за ненадобностью, а тут вроде «дело» нашли в штабе.

Сидим, дурака валяем. Серега Субботин, командир звена тогда на МиГ-25, вдруг обратил внимание на отсутствие нашивки на кителе.

- А ты почему без медали?

- Не дали.

- Как это не дали? Всем дали, а тебе нет? А ты рапорт писал?

Лейтенант застыл от неожиданности – мол, какой рапорт?

- Ну, ты даешь! Кто же тебе медаль даст, если рапорта не было?

Начинается «инструктаж», а мы все сидим тихо умираем от смеха! Серега берет лист бумаги, сажает лейтенанта и диктует:

- Прошу выдать мне, лейтенанту такому-то, юбилейную медаль, в связи с тем, что я отсутствовал в части, находясь в отпуске по – семейным обстоятельствам.

- Значит так, сейчас бегом к начальнику строевого отдела, он даст выписку с приказа и беги галопом на вещевой склад, пока не закрыли!

Лейтенант, не веря такому счастью, рванул в направлении штаба, оставив свои бумажки, с чем его посылал ЗНШ. Серега хватает телефон, звонит «нач. строю» и за минуту рассказывает ситуацию.

Лейтенант у начальника строевого чуть дверь не сломал. Тот, с важным видом, чиркая на рапорте «номер приказа, дату» - прочитал «лекцию», пообещал доложить о таких «беспорядках» и «неисполнительности» начальнику штаба. Напомнил, что склад через 10 минут закроется, вручил бумагу!

Бедный лейтенант вломился на вещевой склад, когда прапор уже собирался уходить, с криком:

- Давай МЕДАЛЬ!

Прапорщик был, как все кладовщики, палец в рот не клади, но от такого напора опешил, взял бумагу. Читал, читал, перечитывал. А там печать «для пакетов» и «угловой штамп» - все как положено! Потом разразился таким матом, сказал, что сейчас медаль прицепит лично, только не на грудь, а на…

Лейтенант долго с нами не разговаривал, обиделся.

Первое ЛТУ

День первый

В последних числах августа 1978 года запланировали ЛТУ с перебазированием на аэродром Николаевка. Серьезное, с привлечением истребителей, много районов разведок, в общем, как всегда в разведполку. Ну и вышестоящее начальство, кажется не только с Алма-Аты. Ажиотажа не было особенно, но честь полка надо было отстоять. Для нас, молодежи, впервые такое участие. Подготовились, но дрожь в коленях была. Главное, не опозориться. Пришли на полеты, погода отличная.

Первый вылет. Ну «космонавты», те без проблем, в космосе они непобедимы, на «Яках» посложней, в том плане, что у всех три района или четыре, полигон тактический в вертолетном варианте, а это «хок» надутый и положен прямо на землю и все. Попробуй найди? Если еще для старых летчиков, то им вроде как всегда, а нам первый раз, не в смысле на полигон, а ответственность давит. Да и какой к нас тогда еще опыт, почти нет, вернее точно нет. А нашему экипажу, как специально, выпало лететь сразу на полигон вторыми. Первым командир полка. Времени на «прослушку» результатов разведки Тимченко (на всякий случай) мало, а что делать? Взлетели, 5000 метров набрали. Полигон за озером Балхаш, в принципе недалеко, но район тоже выбрали мудреный, в том смысле, что в квадрате поиска почти никаких ориентиров. Летим, вроде пора уже снижаться, а командир еще район не освободил, один заход, другой… Нам и результат вроде важен и у КП снижение запрашивать надо! Тут начинает «СПО» пикать, 21-й подкрадывается к «заднице»…Так мы и скачем с канала на канал, а координат все нет! Полигон уже почти рядом, высота большая, снижения не дают, истребитель все ближе. Наконец-то! Командир доложил:

- Закончил, набор…переход на…

Ну, наконец-то! Валера Соловьев кричит, «переходим» и в этот момент дают снижение. Отлично! Слушаем, уточнились, где «Хок» лежит, надо высоту занимать, а высоко! Давай что-то наподобие «змейки» делать, РУД на М.Г. и вниз с большим креном падаем. Оказывается «выполнили» отличный маневр противоистребительный!!! Сирена замолчала, высота быстро падает, только успевай отсчитывать метры. Так в этом «снижении» и «захвата» не услышали, прости друг с Учарала, не виноваты мы. Не зря говорят – курсант на глиссаде, это постоянный противозенитный маневр!

Заняли 300 метров, вышли на полигон, а ракет не видно. Смотрели-смотрели, ну ни хрена! Что бы не портить картину – повторный и уходим. Успели снять «предполагаемый» район, а сами по СПУ себя успокаиваем – не мог же командир со штурманом полка ошибиться! «Отступили» чуть-чуть от их координат, передали (оказалась – «хорошо»!). А проблема найти была, командир уже на третьем заходе занял высоту 50 метров и в «упор» рассмотрел этот надутый «гандон»… а нам с 300 метров и немудрено было не увидеть эту «пакость» лежащую просто на земле, подпертую с собой привезенным кирпичом!

Летим дальше. Объект – ж/д станция. Два захода, сняли красиво. Не знаю, как моим горемыкам – однокашникам, но мне в том полете все казалось - что топлива не хватит долететь до Николаевки, а еще и сесть на чужом аэродроме. Валерка заворачивает меня на «север» (там надо снять какой-то полустанок), а Николаевка – то на юге! Принял «командирское решение».

- Валера, ну его на х… твой разъезд с паровозом! Сейчас я тебе на этой магистрали три таких найду!!!

Встал вдоль железной дороги ( но на юг!) и летим. Вот один состав, вот другой – только фотоаппарат включай!

Крайний объект разведки – позиция ОТР! Лететь долго, так и «шпарим» на 300 метров. Район красивый, смотрю по сторонам, холмы, деревни, красота! Керосина навалом, хватит долететь и забыл про него. До района разведки еще минут 10-15 лететь, продолжаю головой крутить влево-вправо, влево вправо…

Смотрю и глазам своим не верю. Ракеты! В стороне километра 1,5-2!!!

- Валера! А это что за хренотень стоит! Кажется ракеты?

А ему так «хорошо» все видно, он наверно даже не посмотрев говорит:

- Нам еще лететь долго, а это наверно машина или столб!

Да нет, не столб! Сам боялся перепутать, потому что впервые видел, но читал. Разворачиваю и туда. Две ракеты ОТР-300 стоят вертикально, две готовятся «встать»! Соловей, от радости, чуть из кабины не выпрыгнул.

- Вот это красота! Заходим!

«Привязали» мы каждую классически! Во-первых было к чему, сфотографиро- вали вдоль и поперек, и «двадцаткой», и «щелевкой», и с разворота, и крыльями пехоте помахали, «низенько» прошли, потому что разрешенная высота 300 метров по ВД равнялась 50 метрам истинной по РВ. Вспомнил про топливо, пора!

Набрали высоту, передали координаты ракет, «массируем» грудь под ордена!

Впереди горы показались. Ну, ничего себе Тянь-Шань! Хоть и вырос во Фрунзе, но в самолете чувство другое появилось. А садиться где? Нет, нормально! Впереди аэродром, так и сели с курсом 190. Все. Заруливаем. Еще двигатели не выключили, а Сева, наш дорогой, уже встречает! Лицо «доброе» такое! Открыл фонарь, слышу:

- Давай мне своего штурмана и сам тоже ко мне, долб…..!!!

Ну, думаю, тут смерть наша наступает, сейчас за капонир и все, тела доставят на Ан-12.

Отошли в сторону, стали координаты сверять. Пилюлей наслышались таких, что мало не покажется.

- Где вы ракеты нашли? Вы на район смотрели? Что, столбы пересчитали, разведчики хреновы!!! Полигон в другом месте, 20 километров северней!!!

Мы когда координаты передали, там пришли в ужас! Ничего себе «ошибочка» вышла! А там генерал уже успел Севу «построить», точно также, прямо у самолета. Поэтому он нам его слова дальше передал.

Мы стоим – ничего не поймет? Говорим, что видели! В ответ нас посылают на …

Тут Валера вспомнил про снимки! Да мы же все сняли! Еще раза три нам Сева сказал набор подготовленных слов и, как на свершившийся факт, махнул рукой.

Валерка, абсолютно уверенный, рванул в палатку к фотикам. За ним, нехотя –злой до безобразия, Горбашевский. Я сел в беседке, жду.

Минут через 20-30 из палатки выскакивает сияющий Всеволод Иванович! Рванул с такой скоростью, держа в руках мокрые фотоснимки, что было совсем не свойственно его фигуре! Выходит Валера и спокойно говорит:

- Саня, все отлично! Ракет навалом, снимки прекрасные. Хоть – «фас», хоть – «профиль»!

Еще минут через 20 приходит Сева, ничего про ракеты и снимки уже не говорит, но дал четкие указания:

- Какого хрена сидите! Быстро в казарму устраиваться, скоро командир собирать будет!

А получилось вот что - ракетчики решили схитрить. Разделили свои ракеты на две группы, в один район и недалеко в другой. А тут мы сдуру, немного отклонившись, наткнулись на них. В итоге и одних и других «сфотографировали»…

«Орденов» конечно не дали, но и пороть прекратили.

День второй.

На второй день спланировали два вылета. Один с Николаевки, с посадкой там же и второй, с работой на полигоне и посадка дома. Два полета, но что самое смешное - один в один в каком-то смысле. Первый вылет летим по своим объектам. Каждому экипажу свой район. Нам достался опять полет на поиск ОТР (оперативно – тактические ракеты) на общевойсковом полигоне «Отар». Найти ракету, привязать, сфотографировать. Может еще, что было попутно, не помню. Полет не сложный. Керосина заправили под завязку, на всякий случай. Летай – не хочу! На 40 минут раньше в тот же район, с такой же задачей, должен был лететь командир звена Леша Соловьев. Сидим в беседке, смотрим - как взлетают самолеты. Порулил самолет Соловьева. До полосы далековато, но видно. Борт в начале разбега прекратил взлет. Присмотрелись, а Валера говорит :

- Так это Соловей, брат мой!

Точно, борт коричневый значит – он! Тут уже штурману моему неймется:

- Саня, что мы тут будем сидеть ждать. Раз они не полетели, пошли мы запросим! Раньше прилетим.

Борт рядом, запросили, запустили , вырулили. А вот весь смех в том, что мы оба обознались – борт, что прекратил взлет, не Соловьева. В итоге мы ушли в один район, на малой высоте, где не надо ни с кем вести радиосвязь.

Взлетели, вышли в район полигона. Там равнина и посреди степи стоит гора, метров 1200. На одной стороне холма приютилась ракета (ОТР-300). Видно ее километров за 5-7 на том месте. Ходить над ней вдоль и поперек - мешает гора. Поэтому, встали в левый вираж и «утюжим»до тех пор, пока голова не закружится. «Привязать» - тоже проще пареной репы, вывел в горизонт, прошел 10 секунд на характерный ориентир, перед этим включил фотоаппарат, и снова «повторный заход разворотом на 3600.Летали так для точности минут 10-12. Голова устала.

- Валера! А как тебе будет, «не тяжело», если мы «вираж» поменяем с левого на правый?

- Давай!

Отошел в сторону, заодно снизился до 100 метров и в развороте выхожу на ракету. Вдруг, перед носом самолета, метрах в 50-ти, тоже в развороте, тоже на 100 метрах, так что «брюхо» хорошо видно - летит Як-28! Вся хохма в том, что и КЗ Соловьев, что прилетел раньше, ничего лучше не придумал, тоже строил маневр вокруг горы и ходили мы так, только по разные стороны , минимум минут 10! Только смена захода свела нас в одну точку. Перевел в набор высоты, занял 900 метров, вышел на связь с Соловьевым. Он докладывает:

- Да-да, мы уже уходим!

Снизились еще через пару минут, выдержали минут 5, больше не было сил эту ракету видеть. Керосина достаточно, посмотрели весь полигон вдоль и поперек, и пошли на точку. После посадки спросил Соловьева - старшего, как они слетали:

- Да устал, одна ракета и больше нечего делать. Вот и кружили там полчаса, пока голова не закружилась.

Так ясно, нас не видели! Забыли!

Подготовка к третьему вылету с перебазированием домой прошла быстро. Пошли взлеты. Ждем своего времени, строго по- плановой. Отработали на маршруте какое-то фотографирование и опять летим в тот район, где новые ракеты должны быть. РП полигона там нет, поэтому все без проблем должно быть: пришел, нашел, привязал, сфотографировал, передал и сел дома.

Вышли в район. Через минуты 2-3 нашли ракету. Стоит родная, вертикально! Делаем пару заходов, тщательно «привязываем» к изгибу сухой речки. Валера просит еще раз зайти - для верности. В развороте заходим и через пару секунд в один голос:

- Ну, твою в бога душу мать!

Второй раз за день, почти совсем у носа самолета проносится в развороте борт!!! Ручку на себя, такое впечатление, перетянули. Но сколько можно? Валера спокойный, но тут уж «о ч е н ь» близко, наговорился в волю. Докрутили вираж с набором, отошли в сторону. Переходим на канал передачи разведданных. А вот и наши! Так, с кем мы тут сошлись над ракетой? Голос начальника связи м-ра Макаревича (экипаж – начальника ВОТП) бодро начал передавать координаты… Ясно кто! Валера сверил, район тот, но разница – метров 800 -1000!

Недолго совещались, в результате уверены, передали свои координаты. Только сели подходит Макаревич, снисходительно улыбнувшись, говорит:

- Ну, вы и далековато ракету привязали. Не те координаты!

Валера их успокоил:

- Разбор покажет, чьи точнее!

Макаревич, хитро усмехаясь, пошел в высотку. Оказалось все нормально, у них 2 балла, у нас пять.

Старший летчик из Сарышагана

 

Нас, прибывших молодых лейтенантов, в разведполку в Балхаше (как в прочем и везде) – постоянно на "контроле готовности" спрашивали по всем теоретическим вопросам и вводным. И вот, где-то через полгода, после очередного "контроля", сидя в "курилке" кто-то из нас пожаловался - "да сколько Мы уже будем стоять у доски?". Ребята постарше сразу ответили:

- Пока не придет следующий выпуск…

И вот тогда мы услышали "байку" про летчика из Сары-Шагана, который приезжал к нам, в Балхаш, восстанавливаться после перерывов… Я тогда не знал, что встречусь с ним здесь же через три года. Ничего необычного в том рассказе не было, но…

"Сары-Шаган" – был закрытый аэродром, а точнее весь город и все полигоны , которые располагались на сотни километров. Это был "хлеб" ПВО и в те времена мы только догадывались, что "там" происходит. Знали твердо данные аэродрома, так как он был самым близким "запасным".

И вот где-то в году 76-м приехал капитан, старший летчик летающий на Як-28 и еще на «чем-то». В разговорах потом звучало слово "испытатели"…

У него вышли сроки после отпуска и госпиталя, а у себя он по какой-то причине восстановиться не мог. (Уже потом мы узнали, что "Яков" у них было всего "звено", одна "спарка". На "Яке" летал командир звена и командир дивизии, в силу каких-то обстоятельств никого в тот момент не было и он оказался у нас).

Заместитель командира полка посмотрел бумаги, летную книжку и отправил в класс готовиться к полетам. Все что положено ему запланировали, в том числе и самостоятельные полеты. Все бы было нормально, но на "контроле" заместитель возьми и спроси его по каким-то вопросам. Наш гость отвечал на них, но уж очень разброс и точность ответов насторожила. Пошли еще вопросы и все повторилось снова. Тут озадаченный заместитель, понимая, что "задачу" по вводу в строй надо выполнять, после контроля сказал:

- Вот что друг, "контрольные полеты" отлетаешь со мной, а самостоятельно летай у себя дома. Мы запишем тебе все как положено, но самостоятельно…только у себя.

Потом уже летчики узнали, что основной самолет у него Су-9 или Су-15, а на Яке летает эпизодически, только для поддержки штанов и выполнения каких-то заданий, для чего, собственно и держали в штате Як-28.

Вот так и гулял этот рассказ "про летчика из Сары-Шагана"…

И вот в 1981 году к нам сели соседи - эскадрилья МиГ-23,так называемых "бешенных" (не знаю, почему такое название, но догадывались все) - у них, в Сары-Шагане, шел ремонт полосы. В один из дней, когда у нас была "предварительная подготовка", а эскадрилья гостей летала и из-за производственных дымов им приостановили на время полеты, т.к. видимость стала меньше одного километра, мы сидели на лавочке вместе с ними. И тогда разговаривая на разные темы, кому-то вспомнился "тот старший летчик". К нашему удивлению, один из пилотов, выслушав рассказ, сказал:

- Так это Я и есть.

Тогда мы и узнали, что Яков уже нет, летает он на МиГ-23, а эпопея Як-28-х закончилась два года назад. Старые самолеты пошли на металлолом, а два борта он успел перегнать на АРЗ г. Пушкин.

Вот тогда он и рассказал про свой перелет по маршруту "Сары-Шаган – Пушкин" с маленькими остановками.

Все самолеты в "утиль" сдать не получилось, и пришлось перегонять. Командир дивизии поставил задачу, так как он (старший летчик) остался единственный, кто мог это сделать, пришлось лететь. Штурмана нет, дали молодого, который и толком на Яке не летал, но видимо допуска были, да и самое главное – опытом и мастерством не отличался. Самолет подготовили , собрали все запчасти с других, и вперед!

Борт боевой и после того, как отошли по маршруту, оказалось что работает " только АРК. Более-менее по маршруту пролетели, но первая посадка внесла свои коррективы - топлива очень мало, погода стала хуже минимума (если память не изменяет, садились они в Йошкар-Оле). Сделали заход - не попали в створ полосы.

"Сижу я и думаю - на запасной уже не хватит, и не работает ничего, штурман молчит, надо все-таки заходить!" Начал кричать на штурмана, почему он не ту кнопку АРК включил, так мы вообще не сядем, ну естественно в выражения не стеснялся, все по-русски ему (штурману) на первом развороте и выдал.

И тут, почти у траверза ,раздается спокойно - обиженный голос штурмана:

-Товарищ капитан! Если вы будете таким тоном со мной разговаривать, я ВАМ ВООБЩЕ НИЧЕГО ВКЛЮЧАТЬ НЕ БУДУ!

Тут я обалдел – понял что попал, и, причем конкретно. Топлива, может, хватит на один заход, что делать? И начинаю ему говорить "елейным" голосом:

- Витенька, я Больше не буду! Только включи кнопочку номер 5 на пульте АРК и больше не переключай ничего, ладно?

- Ну, хорошо… – прозвучало по СПУ с явным неудовольствием.

Сели на честном слове, спасибо ГРП и вовремя нажатой кнопке. Рулим по "РД", смотрю на топливомер - а там стрелка почти у "нуля", спина мокрая, даже колени начали дрожать! А тут по СПУ раздается "мурлыканье" штурмана!

Когда сошли на бетон, я долго гонял его вокруг самолета с маской в руках, а встречающие не могли понять "в чем дело?" Все-таки я ему "ВБИЛ" в голову главное – «что летим МЫ вместе и в одном самолете»!

А до Пушкина потом они долетели нормально, повезло с погодой, штурману «урок» пошел впрок, вот только на самолете так ничего и не работало.

Витя Агеев

Кстати, первый кого увидел в Балхаше, был Витя Агеев. Только приехал, возле дома в микрорайоне, подошел невысокого роста, плотный парень в нагольной куртке. Познакомились. Тогда, я не обратил внимание, на еще заметные, шрамы на лице. Это уже потом узнал его историю. Конечно, случай уникальный. Других слов не найти.

С летчиком молодым, он и сам тоже такой же, выполняют первые самостоятельные полеты. То ли видимость чуть хуже стала, то ли еще что-то, но пилот забывает выпустить закрылки и, не смотря на команды РП – уходи на второй круг, мостится на полосу. Сел, но только в конце полосы, скорость большая, очень. Парашют оторвался, дальше грунт (хорошо балхашская земля сродни бетону) и мчатся прямо на ближний привод. Витя, видя, что стена домика приближается и все увеличивается в размерах, принимает решение и катапультируется. Самолет в этот момент, цепляя столбики ограждения, останавливается чуть развернувшись. А Витя, как «вышел» в кресле, так и опустился на крыло Яка, только уже с большой высоты. Разбился сильно. Но самое главное выжил! Было это 19 января 1976 года. Почему запомнилось? Да потому, что он ровно через год вылетел уже с нами и тоже 19 января ! Лечился долго, слава богу здоровьем бог не обидел, потом мумие помогло, которое Витя сам где-то доставал. Конечно, про полеты никто не говорил, да и честное слово верилось с трудом, что после такого можно еще и летать! На ПДС еще долго хранилось его ЗШ-3, со следами крови и такой вмятиной, что просто не верилось, что можно просто остаться живым в такой ситуации. Но время шло, Витька снимал потихоньку гипс, костыли менял на палочку, потом и ее оставил. Кстати, насчет костылей Витя сам потом рассказывал случай.

Где-то в компании отдыхали, на другой стороне города. Витя, как положено, приехал на такси, костыли. пока поднялся, сами понимаете в каком виде предстал перед честной компанией. Праздник длился долго и уже глубокой ночью, то ли после ссоры, то ли еще после чего, народ схватился – а где Агеев? Все обыскали – нет нигде. Куда мог деться? Костыли стоят в углу, а его нет? Поехали к нему домой. Витя спокойно спит дома! Оказывается, «обидевшись» - решил идти домой, а про костылики не вспомнил. И пешком, ночью, через весь город пришел домой! После этого стал ходить с палочкой.

Пришло время ехать на ВЛК в Алма-Ату. «Добрый» хирург, подписывая направление в ЦНИАГ, просто нарисовал картину – «спишут, уволят, дадут пенсию!» Молодой, а уже пенсия! С тем и попрощались. На досмотре в аэропорту раздели бдительные менты почти догола, т.к. звенел постоянно проходя через рамку. Только потом, когда вспотевшие милиционеры хотели снять последнее, что на нем оставалось и продолжить «осмотр», вспомнил про штырь железный в ноге!

В Москве, в госпитале, повезло с врачом-хирургом. Молодой, перспективный. На вопрос – летать хочешь? – ответил: – ДА! А еще через месяц поехал в обратном направлении. Тот же самый главный хирург в Алма-Ате был очень рад такому быстрому возвращению:

- Ну вот видишь, что я говорил? Все закончилось! Нормально! Теперь уволишься и начнешь новую жизнь на пенсии!

Раскрывает медицинскую книжку, читает и чуть не сползает со стула. А там черным по- белому написано – «Допускается к полетам…с освидетельствованием в ЦНИАГ через год!!!».

Так Витя начал летать снова. Кстати, потом заменился Белоруссию, потом в Карши. Уже, к сожалению, не было времени у обоих, встретились в году 87 в Бобровичах (Витя был проездом). Главное – жив, здоров!

 

Что будем пить?

Еще немного про Витю. Сам он был, если не ошибаюсь с Украины. И вот как-то после полетов возвращались в субботу днем домой. Время раннее - три часа. Поднимаемся по лестнице, (он жил этажом выше нашей холостяцкой квартиры), Витя говорит:

- Саш пошли ко мне. Там мне подарок прислали, попробуем.

Настроение у него было не важное, кажется, разводился или дело шло к этому. Сели на кухне, он достал сало с холодильника, хлеб и вышел в комнату. Заходит, в руках держит две бутылки из под болгарского коньяка «Плиска».

- Что будем?

- А что есть разница?

- Есть! Это матушка самогон прислала, хороший! Вот в этой бутылке (вытягивает руку и читает какую-то надпись) – «Голова соображает, а ноги не ходят», а тут (удостоверяется) наоборот – «Ноги ходят, голова не соображает». Ну так что?

Суббота, день, выбрали первую. Значения не придал, думал шутка. Часок посидели, поговорили, «приговорили»… Собираюсь домой, а Витя сидит. Встаю, а ноги действительно не идут! Такое впечатление, что ноги ватные и шагу ступить нельзя. Он смеется!

- Что я тебе говорил?

Потихоньку спустился на этаж ниже к себе домой. Когда уходил, Витек отдал вторую бутылку со словами – «пусть ребята попробуют». Пришел еле-еле. Голова абсолютно трезвая, а ноги не ходят! Ребята тоже пришли с работы. Решил прилечь поспать до вечера. Ну а так как наступил субботний вечер, мужики собрались «отдыхать», меня не будили, взяли бутылку «Плиски» и ушли. Когда проснулся, идти догонять своих не хотелось, остался дома.

Утром, когда все проснулись, попытка вспомнить - «где были?» -с первой попытки не удалась (называли разные места). Долго вспоминали - где были? Но то, что первую они выпили «маленькую» бутылочку запомнили, а вот дальше?

Как вы так летаете, не пойму?

В полку аврал! Приезжает комиссия с Москвы (если не ошибаюсь, начальник штаба ВВС или что-то в этом роде). Приготовили для показа два самолета, два экипажа. Всех летчиков переодели в сапоги и портупеи…ждем-с! Вместо «раннего утра», только в обед показался самолет, важно вышли начальники…началось! Нас, летный состав, как положено – спрятали по классам, если будет желание у генералов «побеседовать», вот мы тут рядышком! Нет, все поехали на стоянку в 1-ю аэ.

Подходит генерал-полковник (фронтовик, кажется звезда Героя, а может и не было, но звезд на погонах много, а уж лампасов в свите тоже хватает). Первый показывали Як-28Р. Валера Росляков со штурманом четко доложили все про цель в Китае:

- иду вдоль дороги в стороне, близко не подхожу к колонне… фотографирую с разворота, снижаюсь на предельно-малую. отстреливаю ИПП (ловушки).

Генерал выслушал, но по виду недоволен, говорит:

- Что-то я не пойму? Как Вы летать собрались? Все где в стороне, из-за угла. Вот я на Ил-2! Зайдешь вдоль колонны немцев вдоль дороги… пушки, пулемет, эРэСы…а потом еще и винтом по головам!!! А Ты капитан, что-то из-за бугра, да еще и победить хочешь? Нет, не пойму!

Пошли смотреть МиГ-25. Ну, там все нормально. Кажется, Толя Лопатин, четко доложил про «ближний космос», скорость…высота…победа! Генерал такими цифрами остался доволен. Поехали в класс, поговорим с летным составом…

Командующий и Крейс.

Сидим ждем, начальники волнуются. Заходят. Командир представляет заместителей, потом первую эскадрилью. Капитан Крейс Ю.А. (заместитель командира эскадрильи) был за командира. Встает, докладывает:

- Исполняющий обязанности командира эскадрильи капитан…

-А в чем дело? Замкомэска и капитан? (обращается одновременно и к командиру и командующему).

Р.S. Немного подробней - почему Юрий Андреевич носил капитанские погоны. В свое время, переучиваясь на МиГ-25, ночью в первых полетах, выполнил посадку на «живот». Как летчик – отличный, как человек – замечательный. Но случилось. Бывают совпадения и его, в этом случае, никто особо не винил. Решил уйти на второй круг и чуть поторопился с уборкой шасси, дал обороты и сразу шасси на уборку. МиГ, конечно, чуть просел, шасси начали складываться и в этот момент легкое касание. Обороты на малый газ, посадка. Самолет слегка помялся, но факт есть факт. Разобрались, наказали. А командующий (генерал Белоножко) – все помнил! И что бы списать борт официально (не портил статистику и отчеты) его надо было поднять в воздух хоть один раз, тогда самолет не потерян безвозвратно.

Вот тогда Белоножко и сказал ту фразу:

- Крейс! «Майора» получишь, когда борт облетаешь! Понял?

Самолет поставили в ЖБУ и стал он хорошим донором, поснимали все что можно, один фюзеляж пылится. Юрию Андреевичу уже комэской надо было быть, и других кандидатов не наблюдалось, да и будем говорить честно, лучше него пилота не было в первой АЭ, но, облета не планировалось!)

- Ну так что? - генерал вопрошающе смотрит на командующего.

Командующий, немного полноватый, розовощекий, растерялся и неуверенно что-то попытался ответить. Генерал опять командным голосом наседает, в надежде получить ответ.

- Что летчик плохой?

Тут уже командир полка Тимченко добавил :

- Нет, летчик хороший и командир тоже, готовый командир эскадрильи!

- Так почему не назначаете? Почему в капитанах ходит?

Командующий подошел поближе и тихим голосом говорит:

- Я же Вам докладывал, там…ну это…

Напоминает про посадку.

- А причем здесь эта посадка? Сколько время прошло? Если не достоин, тогда снимайте с должности!

- Достоин, Достоин!!!

- Тогда отправляйте документы на майора!!!

- Есть! Так точно!

Тут подошла очередь нашей эскадрильи, второй. Встает Всеволод Иваныч Гобашевский, тоже замкомэска, докладывает. Генерал опять вопросы задает:

- А почему в академии не учишься?

В общем, почти «договорились» о поступлении, а мы (зеленые лейтенанты) были рады больше всех, так как нас Сева порол нещадно.

Все - наговорились, выходят в коридор. Мы только присели, вдруг дверь резко открывается и командующий (не заходя в класс, только просунув голову) четким командным голосом, сопровождаемый комбинацией из трех пальцев, бросает фразу:

- Крейс! Вот Ты у меня майора получишь, пока не облетаешь!

И побежал догонять генерала! Кстати, майора Ю.А. Крейс получил довольно скоро, пока Белоножко был в отпуске, в штабе подписали представление. Но когда прилетел командующий, а Крейс в погонах майора предстал перед ним, тот не удержался и напомнил про облет.

Р.S. Борт тот был облетан именно Ю.А. Крейсом. Я уезжал по замене в 81-м, а борт стоял в ТЭЧ и потихоньку приобретал первоначальный вид. После облета самолет был списан.

Да все разлетелись!

Володя Остапенко, летчик второй эскадрильи на первом году службы рассмешил всех на разборе полетов. Плановая была составлена так, что все оказались в воздухе, а его борт стоял одиноко на ЦЗТ. Володька ходил по высотке, скучно. Со штурманом в теннис поиграл. Надоело. Решил не обращать внимания на плановую (а вылет часа через 1,5 был), без разрешения запрашивает запуск. РП сначала дал добро, а глянув в плановую таблицу, понял что поторопился. Ну ладно, раз запускает, пусть летит, т.к. особо никому не мешал. Но запись в журнале оставил. После полетов это «замечание» прозвучало на предварительном разборе. Тимченко «выпорол» Севу и все пошло по наклонной плоскости. В итоге на «разборе», на следующий день, Володька предстал как нарушитель «режима полетов»! Командир, с серьезным лицом предвещающим отстранение от полетов, поднимает Остапенко, мол, объясни «почему»? Володька встает и говорит спокойно:

- Смотрю - в высотке никого. Скучно стало. Обед еще не привезли. Пошел на ЦЗТ, а там только мой самолет – все разлетелись! Ну и что я буду один тут сидеть? Запросил запуск. Разрешили. Я и полетел.

В классе смех! Такое впечатление, что вся «стая» улетела, а его не забыли! У командира настроение «выпороть» прошло моментально от его слов. Сам засмеялся, махнул рукой – садись!

Перелет: Балхаш-Мары-Балхаш

Этот перелет был немного необычный, наверно с моей точки зрения, молодого лейтенанта, ровно два года после училища, но честно говоря он запомнился на всю жизнь, потому что запомнился, да наверно не только мне.

Конец 1979 года, декабрь, Балхаш. Вторая эскадрилья в полном составе перелетела на аэродром Мары и начала выполнять полеты в Афганистан. Ушло туда 8 бортов ,а в первые дни два самолета по какой-то причине оказались неисправны. Задачу поставили - срочно заменить! В Балхаше из нашей АЭ остались только Саша Сагановский (командир звена) и мы - молодежь- 77, 78 г.в. В декабре месяце мы с Геной Припусковым приехали из Липецка, после теоретического переучивания на Миг-25, потом сразу в отпуск. На следующий день после отлета эскадрильи в Мары, меня "вызвали" из отпуска на предварительную подготовку (был как говорится "под рукой" - никуда не уехал), запланировали "контрольный полет" и все.

На следующий день полеты Контрольный полет летал с начальником штаба полка п\п-ком Петренко Е.Ф. (совсем недавно он был командиром нашей эскадрильи).

Какая обстановка была в то время? В общем-то спокойная, только руководящий состав наверно был озабочен той неразберихой вызванной Афганистаном, задач стояло много.

Контрольный полет длился недолго, минут 40. Прилетели в зону, сделали пару виражей, (Евгений Фролыч: - "в ПМУ восстановился!"). При выходе на привод зашли в облака (Е.Ф. -"вот и в СМУ готов!"). Посадка была уже ночью, прожектора включены (Е.Ф. - "вот и ночью тоже восстановлен! Ну ты Жибров молодец!").

Зарулили. Евгений Фролыч говорит:

- Будем считать, что восстановился днем в ПМУ.СМУ и ночью тоже. А остальное Сагановский расскажет.

А это уже канун Нового года, 28 или 29 декабря. Сразу после Нового года нас ставят на заявку на перелет в Мары и обратно. Лететь так, лететь.

Дней пять мы исправно сидели на "метео" и ждали погоды, а ее просто не было!

Мы, честно говоря, устали играть в нарды каждый день, прогноз погоды никакого улучшения не обещал. Тем более погоды не было не только у нас в Балхаше, но и в Марах. И вот в очередной день, заняли места в комнате отдыха синоптиков, начали очередную партию. А погода еще хуже чем в предыдущие дни, метель, видимость метров 200 и нижний край метров 30-50. Аэропорт "забит" гражданскими бортами, которые тоже не могут никуда улететь, потому что во всей Средней Азии нет погоды.

Вдруг слышим, к КДП подъехал "командирский газик", всех срочно вызывают на КДП. Мы подумали очередной "отбой" перелету, а время всего-то 9.30. Командир полка полковник Тимченко Юрий Андреевич, долго не объяснял. Сказал только одно:

-Взлет через полчаса. Правда в Марах пока тоже погоды нет, стоит туман, но к вашему прилету должен разойтись. Запасных реально тоже нет. Нормально сядете!

Старшим группы в Марах был заместитель командира полка п\п-к Барсуков Аркадий Николаевич. Им наверно тоже надоело каждый день заниматься "приемкой" двух бортов, там и так работы хватало. Но почти каждый день стоял туман. Потом проанализировали и пришли к выводу, что на "часик" погода должна быть (местные синоптики тоже дали "добро"). Вот и выдали "добро".

Посмотрев на нас, вернее наверно на меня, командир добавил:

- А штурманами Вы поменяйтесь Сагановский.

У Саши Сагановского штурманом был Николай Викторович Зяблов ("старый", опытный …был и начальником разведки полка, а сейчас штурман эскадрильи). А у меня в экипаже Коля Черноусов -78 года выпуска. Видимо, в той обстановке, мы таким экипажем не внушали "большого доверия" и за пять минут мы "поменялись флагманами".

Командир пожелал хорошо долететь и мы (во всяком случае я), "ободренные" таким прогнозом, пошли к самолетам, еще не веря в то, что лететь придется. Погода действительно была никакая…

Саша Сагановский запросил "запуск"- разрешили. Интервал был 10 минут, я запустив двигатели и находясь на МРД взлетающий борт не видел. Оказывается не только я смотрел на полосу, Николай Викторович , невесело проворчал:

- Ну что ж, значит точно полетим.

Взлетели, набрали 9000 метров и дальше, как обычно, полет по маршруту. Погоды не было нигде, все закрыто, как и говорил синоптик Саша Балясников. Но летим в надежде и полностью уверенные , что туман разойдется, как обещали.

А синоптик еще нас с Сагановским на КДП "успокаивал":

– Отобьют, запасных нет нигде в Средней Азии.

Вот и летим. На середине маршрута штурман начал спрашивать, как у меня стрелки РСБН, работают или нет?, какой "азимут" отработался…(оказалось "везем" самолет с неработающим РСБН…). На душе стало "веселей"!

Потом еще минут через 15 ,те же вопросы только про АРК…Ладно, летим…

Километров за 100-120 до аэродрома посадки Николай Викторович выдал "умное" заключение:

-Ты смотри, точно ВОЙНА! Даже АРК на пониженную мощность перевели…Не берет зараза, наверно километров с 50 заработает.

Ага, заработало, щас! Чем ближе к аэродрому, тем становилось "интересней"- "Как там с туманом? Разошлось или нет?" По всему маршруту тишина, только Саша Сагановский связывался с КП, да еще какой-то борт "посетовал" на погоду и развернулся на аэродром (мы даже названия не поняли).

А тем временем ведущий перешел на канал "ближней зоны". В эфире тишина, значит, думаю – "все нормально". Мысленно забыл про "перерывы в полетах", тут начали снижаться, высота 2000 метров но пока ничего нет, облака, и уже только подходя к "траверзу", заметил долгожданную землю в разрывах облачности. Ура! Тут мы непобедимы. Я подошел ко "второму развороту", а Саша в это время садится. Нормально! Спокойно выхожу на посадочный, тут и АРК даже успело пару раз дернуться в нужном направлении, но так и остановилось, на что Николай Викторович сразу отреагировал:

- На стрелку не смотри, не работает уже, кажется, нормально идем по ориентирам.

РЗП отлично помог, зашли нормально, а тут и полоса впереди замаячила. Про себя подумал, что-то рано снижаюсь. Ручку на себя, а РСП упорно напоминает:

- Выше глиссады…выше глиссады…200…300…

Штурман тоже:

- Выше "едем"! Снижайся!

Взгляд перевел ближе…"Е-мое!! Заходили с курсом на север, а "поймал" полосу "ПВОшников", что впереди километров в пяти… Моя полоса прямо передо мной. Ну на "Яке" такие ошибки исправить можно было быстро.

Сели нормально, правда перелетели метров 300-400, за что был "отпорот" Всеволодом Ивановичем Горбашевским прямо на стремянке:

- Что, разп…й аэродром попутал? Говорил же вам "дятлам", что два аэродрома рядом!

В общем, были встречены очень радушно всей группой. Тем более оба самолета выполняли роль "почтовика" - посылки, передачи составляли главную цель нашего "визита". Ну а самое "ценное" - две канистры спирта, были заботливо выгружены и отданы в надежные руки не привлекая внимания начальства. Мы продумали и тот немаловажный факт, что кто-то мог из-за отказа и не вылететь, поэтому "разделили" весь запас поровну.

Тут же возле самолетов Аркадий Николаевич Барсуков сказал:

- На сегодня все, располагайтесь в гостинице, на обед, а вылет обратно на завтра, заявку уже дали.

Мы с ребятами пошли в гостиницу, раздали "передачи" из дома. На обед даже не помышляли идти, стол накрыли в номере Валеры Рослякова, а пока народ собирался, делились впечатлениями о полетах здесь, в Марах.

И вот когда только все вроде успокоилось, стулья были заняты и первый тост провозглашен, стаканы подняты, стук в дверь, заходит дежурная по гостинице и говорит "радостную" новость":

- Звонили с КДП, два экипажа , что прилетели из Балхаша, срочно на самолет, в 14.00 вылет!

Дальше была немая сцена. Опустили мы стаканы, остальные успели опрокинуть за хорошее возвращение.

Прибегаем на КДП. Там уже все крутится, самолеты готовы, техники запихивают в "радио" и "фото" отсеки разное барахло, большую часть которого составляли дыни и посылки родным.

Тут началась "вторая" серия. Задачу поставили быстро, но звучала она также, как и в Балхаше:

- Погоды пока нет, но к вашей посадке обещают!

Сборы прошли быстро, минут через 20 мы уже сидели в кабинах, а техники долго и нудно "инструктировали" Николая Викторовича:

- Вы же выключатель "шторки" (шторки фотолюка) не включайте, мы там груз положили, чехлы, инструмент, а главное ДЫНИ! А то все вывалится!

- Ну что я, не понимаю что ли! - ответил штурман.

Саша Сагановский взлетел, через 10 минут и мы начали разбег. Сразу после отрыва и уборки шасси, РП взволнованным голосом спросил

- 523-й! Проверь работу двигателей! Все нормально? А то от "Вас" что-то отвалилось.

Тут по СПУ раздается крик штурмана:

- Е… забыл!

После "тщательного" инструктажа, тот злосчастный выключатель был включен как положено, а после уборки шасси шторки фотолюка открылись автоматически. Практически все, что там было, посыпалось в район ближнего привода. Мне только осталось сказать:

- Дыни собирайте по курсу взлета.

Чем ближе подлетали домой, тем больше хотелось узнать: - а как погода на "Водоеме?" Ее ведь не обещали, но раз принимают, значит должна быть!

Садились перед сумерками, погода улучшилась "значительно", уже, опять на траверзе стало видно в разрывах облачности землю. Настроение моментально улучшилось, а когда с "дальнего" увидел торец полосы, понял, что перелет заканчивается.

Сели мы с курсом 224, зарулили на стоянку в зону эскадрильи.

Только выключили двигатели, как из-за небольших холмиков, где стояла РЛГ и КП, потянула сплошная облачность…низкая-низкая. Успели мы вовремя.

Подъехал на машине командир, мы передали ему подарок от группы – огромную дыню. Когда помогал штурману, в кабине дынь было столько, что до сих пор помнится этот запах!

Вот таким был это перелет, вроде бы и ничего особенного, но запомнился…

Несостоявшийся медосмотр

Сразу в начале 1980 года наш полк пополнился двумя штурманами из братского бомбардировочного полка, который базировался в Николаевке (рядом с Алма-Атой). Штат довели до 100% в связи с "афганскими" событиями, которые только начинались.

Так получилось, что два года до замены я летал с ними в одном экипаже.

Слетали с Толей Ершовым, который был старше меня на год, всего один или два полета . Но особенно хорошо запомнилась сразу после этого перегонка Як-28 из Сары-Шагана в Балхаш.

А дело обстояло так. Во время полетов аэродром закрыло туманом и двум экипажам (МиГ-25 и Як-28) пришлось садиться в Сары-Шагане. Попытка улететь на следующий день не удалась, так как прохождение медосмотра там закончилась небольшим скандалом. Молодой, ретивый доктор в звание "лейтенанта" при осмотре ничего другого не додумался, как предложить нашему старшему штурману полка (спокойнейшему и добрейшему) сделать 15 приседаний! Ну, естественно, и был сразу послан на три буквы. В итоге препирательств, никто никуда не полетел…Экипажи приехали своим ходом, намучавшихся на КПП ( аэродром режимный и так просто оттуда не выйдешь). Вот поэтому нам выпала честь перегнать борт через неделю.

Прошли в полку контроль, проинструктировали «от» и «до», оформили кучу допусков. И в субботу рано утром вместе с техниками должны были выехать за самолетами. Старшим назначили командира звена майора Лопатина, который и сел там на МиГ-25. Но самое ГЛАВНОЕ, предупредили - пройти без скандалов медосмотр и перегнать самолеты.

Прошли "контроль" и на том рабочий день закончился. Толя Лопатин назначил время отъезда 4.00.

Утром, за 5 минут до отъезда вся команда была в сборе, не хватало только штурмана. Вовремя подъехал "Урал" и группа стала грузиться. Мороз стоял очень сильный, температура доходила до –30 градусов и поездка ничего хорошего не обещала. Подумали, что штурман проспал, я бегом за ним побежал в соседний дом. Как наивно мы думали, что он "проспал". Толя еще не ложился! Жил он первое время в "холостяцкой" квартире, и на мой звонок, через 3 секунды распахнулась дверь. Увидев меня, раздался радостный крик:

–Саша, ЗАХОДИ!!!

Стоя в трусах и держа в руке фужер стал сразу тянуть меня в комнату. Его душа требовала продолжения банкета! Но самое смешное - под левым глазом красовался здоровенный синяк, который было видно и в темноте прихожей. Жил Толя с холостяками совсем недолго, по возрасту на 2-3 года старше, и вечером, пропустив несколько рюмок, решил "поучить жизни" молодых лейтенантов. Сразу и получил в глаз, несмотря на свой "преклонный" возраст.

Понимая, что "мы"- уже "прилетели", все равно смог его быстро одеть и через несколько минут сидели в машине. Толя Лопатин, умирал от смеха - представляя картину, как мы проходим контроль у врача, наверно не веря, что и ему удастся улететь. Наверно всем предложат - "упасть и отжаться"!

В общем, часа через два, штурман начал немного приходить в себя. Стал грустным, а до этого веселил всю команду анекдотами. (Дело в том, что его перевод к нам сопровождался такими же мелкими конфликтами с начальством, и теперь, понимая, чем ему "выльется" эта командировка, настроение заметно стало ухудшаться.

В 8.00 подъехали к КПП-1, потом 2-е, 3-е….и наконец остановились у самолетов. Техники сразу стали готовить самолеты. Наш "Як" стоял почти под "животом" Ту-16, чуть правее "МиГ-25". Мы с Толей Лопатиным, оставив штурмана у самолета, пошли к диспетчеру и врачу, честно говоря, как на казнь.

Первыми попались диспетчера, два дружелюбных солдатика срочной службы, быстро выдали "условия", поставили штамп в полетных листах. Напомнили - что бы обязательно прошли врача, и, он тоже расписался! «Да! Да! Обязательно!» - сказали мы и быстро к самолетам. Там было уже все готово, даже штурман сидел в кабине, закрыв люк. Время вылета подошло и я, так как выруливать первому со стоянки, запросил запуск со смутной надеждой, что все обошлось. На мой запрос последовала команда:

- Ждать!

Выждал 5 минут и запросил снова. Теперь последовала таже команда, но уже "с металлом" в голосе и недовольством. Тут стали появляться сомнения в удачном вылете. Подождал 10 минут, и тихо повторил свою "просьбу" насчет "запуска". В ответ громко и жестко прозвучало:

- Я же сказал ЖДАТЬ! - и через секунд 10 в эфире прозвучало:

- Встречайте к вам едут!

Действительно, по РД тихонько ехала "санитарная машина". Остановившись недалеко от самолетов из нее вышли два "медбрата" и с собой прихватив термос на 20 литров, направились к самолетам. Через пару минут стало ясно, что до этого "массандрой" заправили немного местных ребят, а эти видимо выпали из списка. Не дождавшись нас в кабинете, доктора приехали к нам на стоянку. Толя Лопатин быстро дал команду технику, а еще через 5 минут "санитарка" резво укатила к "высотке". Понимая, что вопрос закрыт, я уже спокойно запросил "запуск".

- А там все решили ?- робко ответило КДП.

- Да! – отвечаю уже с «металлом» в голосе.

В ответ, уже как будто провинившимся голосом, прошелестело:

- Тогда запускайте!

Запустили, взлетели, долетели мы нормально. Еще минут 30-40- ходили по кругу вырабатывали топливо (техники умудрились и баки заправить!). Все бы закончилось нормально, но на стоянку нас забрать заехал сам командир полка. Штурман бочком-бочком стоял и поддерживал "беседу" с командиром, а в конце разговора решил еще и отпроситься съездить домой в Николаевку. Командир , прекрасно видя все, и тем более чувствуя такой перегар на морозном воздухе, сказал только одну фразу:

- А стоит ли тебе таким ехать?

Больше никаких выводов не было, а домой штурман все-таки съездил!

Голубь мира

Вечером 24 декабря 1979 г. наш 39-й ОРАП, базировавшийся на аэродроме Балхаш, был поднят по тревоге. Восьми экипажам из эскадрильи Як-28Р подготовили карты на перелет по маршруту Балхаш-Мары и "порекомендовали" взять карты Афганистана разного масштаба. Официальной причиной переполоха были названы учения, для участия в которых и предстояло всего на несколько дней слетать в Туркмению. На носу был Новый год, который собирались встречать дома, и жены даже начали заказывать, что привезти с юга. Очевидно, настоящую задачу знали только командир полка п-к Ю.А. Тимченко и его заместитель п/п-к А.Н. Барсуков.

Утром 25 декабря восемь экипажей перелетели на аэродром Мары-2, став оперативной группой 39-го ОРАП. Состав летных экипажей:

- командир группы п/п-к А.Н. Барсуков, начальник разведки полка к-н П. Цветинский;

- командир 2-й АЭ п/п-к В.И. Горбашевский, штурман АЭ м-р Н.В. Зяблов;

- зам. командира АЭ м-р П.П. Шемонаев, зам. штурмана АЭ к-н В. Горбатов;

- зам. командира АЭ по политчасти м-р В.Н. Шишкин, нач. связи полка к-н П.К. Тупаев;

- командир звена к-н В.П. Росляков, штурман звена ст. л-т В. Габидулин;

- командир звена к-н А. Хоменко, штурман звена ст. л-т С. Бобров;

- командир звена к-н А.П. Сагановский, нач. ПДС** полка к-н Г. Ягофаров;

- ст. летчик ст. л-т В. Суханов, ст. штурман ст. л-т А. Кислов.

Уровень подготовки экипажей был очень высокий. Все имели 1-й класс и общий налет от 800 до 2100 часов. Две трети проходили службу в Германии, а это – настоящая школа по всем параметрам. Среди летчиков техникой пилотирования особенно выделялись п/п-ки Барсуков и Горбашевский, м-ры Шемонаев и Шишкин, к-н Росляков, которые могли на Як-28 позволить себе все, на что был способен самолет. В особом почете были полеты на предельно малой высоте (ПМВ) в 5-15 метрах от земли.

В группу входили 25-30 человек технического состава, которых возглавлял зам. командира эскадрильи по ИАС к-н Стельмах. В Мары их перебросили на Ан-12, и позже среди наземного персонала один-два раза в месяц проводились замены. Самолеты тоже менялись: те, у которых обнаруживались серьезные неисправности или вырабатывался межрегламентный ресурс, перегонялись в Балхаш. В Марах постоянно находились 7-9 наших Яков, из них два – в ночном варианте и один учебный, причем "спарка" почти не использовалась, т.к. разведка погоды не выполнялась, а вывозить нового летчика пришлось лишь однажды. Этим пилотом стал я, попавший в группу, в общем, случайно. Официально для боевых действий привлекались летчики только 1-го и 2-го классов, у меня был 3-й, но для получения 2-го не хватало нескольких посадок при УМП***. И когда в группе заболел замполит, мне пообещали, что вдали от родной базы запишут недостающее количество посадок. Я сначала перегнал в Мары пару бортов, а затем остался там. П/п-к Барсуков провез меня на Як-28У по маршруту Мары – Кушка – Герат - Мары для ознакомления с районом боевых действий, и со следующего дня с к-ном Тупаевым мы стали участвовать в разведполетах. В марте моего штурмана заменил ст. л-т Ершов, прибывший из 149-го БАП.

Группа начала работу почти сразу по прибытии. До Нового года было выполнено несколько полетов, главной задачей которых являлось фотографирование аэродромов ДРА и уже попутно ведение воздушной разведки. Полеты выполнялись без всякого маневрирования, на средней высоте (2000-4000 м), и после проявки летчики с удивлением замечали на фотопланшетах батареи ПВО и истребители.

Новый год "с горя" отметили очень бурно. По всему району стоял туман, и боевая работа не предполагалась. Но 2 января в 23.30 раздалась тревога. В ущелье юго-восточнее Мазари-Шарифа душманы блокировали мотострелковый батальон, который нес очень большие потери. Из-за тумана на всех аэродромах авиация не могла оказать ему поддержки. Тогда было принято решение направить из Мары и Карши самолеты-разведчики с комплектом оборудования для ночного фотографирования СОУ-2. Перед экипажами Яков поставили задачу: пройти на малой высоте над расположением войск с работающей СОУ для деморализации противника. На задание отправились Шемонаев-Горбатов и Шишкин-Тупаев. На подготовку дали 30 минут, и маршрут штурманам пришлось чертить уже в воздухе. В районе цели нижняя кромка облаков оказалась на высоте 5000 м, что несколько облегчило выполнение задания. В целом наши экипажи слетали вполне успешно, хотя на одном самолете СОУ не включилась. Информация об эффективности этого налета в группу не поступила.

Постепенно группа втягивалась в боевую работу. Все уже понимали, что командировка затянется надолго. Жилищные условия оказались, что называется, лучше не придумаешь: двухместные номера в гостинице. (Личный состав другой оперативной группы 39-го ОРАП на четырех МиГ-25РБ находился в Каршах и обитал в казарме на 150 человек.) Кстати, в той же гостинице над нами жил командир авиабазы п/п-к Морозов – будущий первый Министр обороны Украины. Обстановка внутри нашей группы была очень хорошей, спокойной. Мне, как самому молодому летчику, товарищи постарше оказывали всяческую помощь. Рассказывали особенности пилотирования в горах, особенно на ПМВ, советовали ни в коем случае "не зарываться" и не увлекаться малой высотой. Такие беседы были чрезвычайно полезными, позволяли быстро набрать опыт, тем более, что в Союзе в таких условиях летать практически не приходилось. Если при выполнении задания экипаж попадал в какие-либо тяжелые условия по своей вине, то погодя "за рюмкой чая" он обязательно делился подробностями. Инженерно-технический состав очень внимательно относился даже к малейшим замечаниям летных экипажей, предпринимая все усилия для устранения выявленных неисправностей. Для них закон был всегда один – самолет должен быть исправен и готов к вылету в любой момент.

Обычно к 17 часам из штаба ТуркВО приходили разведсводка и боевое распоряжение. После этого командир группы собирал в гостиничном номере семь экипажей (восьмой отдыхал), которым ставил задачу на следующий день. К-н Цветинский доводил разведсводку: скопления банд мятежников, маршруты движения караванов, районы с сильной ПВО и т.п. После этого экипажи готовились к полетам. Вставали в 6.00, а в 8.00 первый самолет поднимался в воздух. За ним с интервалом в 20 мин уходили другие, а к 12 часам все уже возвращались. Если позволяла погода, в день выполняли по два вылета – после уточнения задания и обеда экипажи снова были в воздухе и возвращались к 16 часам. Полеты выполнялись в обычной экипировке. Перед вылетом сдавали документы, получали пистолет Макарова и 2 обоймы. Каких-либо четких рекомендаций, как вести себя в случае катапультирования, не было, а главным постулатом при аварийных ситуациях считался – тяни изо всех сил в Союз, если не можешь – садись на любой аэродром в ДРА! Летали всегда с ПТБ, т.к. даже если район разведки находился в 150-200 км от границы, продолжительность полетов составляла 1,5-2 ч. При визуальном поиске полеты в районе цели выполнялись на малой высоте. Если после решения конкретной задачи остаток топлива позволял, экипажи "повышали свое мастерство" на ПМВ, снижаясь над равнинной местностью (в основном, дорогами и кишлаками) до 5-10 м.

В задачи нашей группы входили: выполнение воздушного фотографирования (ВФ) и составление фотосхем, фотоальбомов населенных пунктов, дорог, аэродромов, перевалов, участков местности, укрепрайонов, крепостей; поиск караванов и банд мятежников, их фотографирование и передача координат при подлете к аэродрому базирования; уточнение разведсводок, выявление районов с сильной ПВО; фотоконтроль районов ведения боевых действий; обнаружение мест падений ЛА и др. Значительное внимание уделялось общему контролю территории, для чего существовало негласное закрепление за каждым экипажем определенных районов Афганистана, что позволяло замечать происходившие изменения в наземной обстановке. Очень часто поступали просто бестолковые задачи, например, работа на юго-востоке ДРА. Топлива хватало на полет туда и обратно при следовании на высоте 10000 м, а ведь надо было еще вести разведку у земли! При выполнении таких задач приходилось экономить керосин, и все равно на свой аэродром самолеты возвращались с его опасно малым остатком. Неоднократно приходилось садиться на афганских аэродромах подскока. Дважды нашу группу хотели перебросить в Кандагар, но для взлета с этого аэродрома, расположенного на высоте 1200 м, на Як-28Р требовалось использовать форсаж, что было запрещено телеграммой главкома ВВС П.С. Кутахова еще в 1976 г.

Особенно трудными и опасными считались задания на ВФ участков местности в окрестностях Файзабада, Кабула, Джелалабада и др. Эти высокогорные места с вершинами более 3500 м изобиловали узкими и темными ущельями, а летать там приходилось на малой высоте и малой скорости, что требовало ювелирной техники пилотирования. Очень часто работать приходилось в сложных метеоусловиях, т.к. январь-февраль в том регионе характеризуется неустойчивой погодой. Решение на выполнение полетов принимал п/п-к Барсуков после анализа метеосводки в районе аэродрома. Погода в ДРА учитывалась редко – в основном решение о возможности выполнения задания в конкретных условиях принимал экипаж. Надо сказать, что наши летчики всегда старались выполнить задание, часто нарушая все правила и наставления. Летали в грозу, заходили в ущелья под нижнюю кромку облаков, снижаясь на 2000-2500 м ниже горных вершин. Если облачность пробивать было опасно, искали "окно" в радиусе 40-50 км, а затем, прижавшись к земле, выходили в район разведки. Особенно доставала сильнейшая болтанка. Когда идешь на скорости 900 км/ч, впечатление такое, словно кто-то лупит кувалдой по фюзеляжу. Так, как трясло в Афгане, я за 25 лет службы нигде не встречал.

Определенные коррективы в наши полеты приходилось вносить из-за базирования на аэродроме Мары-2. Дело в том, что оттуда летали истребители для отработки пусков ракет по беспилотным мишеням. Программа у них была рассчитана на 10-12 дней, и в течение месяца обычно работали два полка. На стрельбы они уходили всегда с одним курсом – на север, и поэтому взлетали только с этим курсом, вне зависимости от направления ветра. В дни их полетов мы первый разлет в 8.00 проводили на юг, а второй при попутном ветре уже не выполняли, т.к. с ПТБ не хватало полосы. Большинство летчиков-истребителей никогда не видели Як-28Р и весьма интересно реагировали на наши самолеты. Услышав, что мы летаем на них в ДРА, удивленно спрашивали: "Зачем?" – и принимались искать пушки или подвески ракет.

Разведполеты требовали нешаблонного подхода. Экипажи выполняли задания творчески, принимали самостоятельные решения, не дожидались указаний сверху, старались тщательно рассчитать каждый заход на фотографирование. Легких заданий практически не было, а наиболее сложные выполняли экипажи п/п-ков Барсукова и Горбашевского, к-нов Рослякова и Хоменко. Самые трудные полеты выбрали себе и прибывшие в середине марта командир полка п-к Тимченко и штурман полка п/п-к Гришин. Срок их пребывания в Марах ограничивался неделей, и, выполнив 10-12 полетов, они убыли в Балхаш.

В январе-феврале шла так называемая "война перевалов" – командование рассчитывало бомбо-штурмовыми ударами разрушить тропы на перевалах и таким образом прекратить передвижение караванов с оружием из Пакистана и Ирана. В интересах этих операций выполняли воздушное фотографирование и наши экипажи. Один из таких полетов едва не закончился трагически. 20 или 22 февраля поступила задача на фотографирование участка местности в районе афгано-иранской границы на запад от Герата. Экипаж Росляков-Габидулин рассчитал маршрут и доложил, что без нарушения границы выполнить задание нельзя. Дали телеграмму в Ташкент. Оттуда пришла команда – выполнить, не нарушая. Маршрут пересчитали еще раз и вновь убедились, что 3-4 км иранской территории придется "прихватить". Дали еще одну телеграмму. На сей раз ответ пришел из Москвы: "Выполняйте без нарушения". С тем экипаж и ушел на задание.

После того, как Як-28 снизился в районе разведки, с КП ПВО передали, что с иранской авиабазы Мешхед взлетела пара и направилась туда же. Вскоре она тоже снизилась и, как наш разведчик, пропала с экранов РЛС. На КП притихли, но докладывать никуда не стали. Росляков и Габидулин отработали там минут 20, конечно же, нарушили границу, как и предполагалось, на 3-4 км, после чего стали возвращаться вдоль дороги Гуриан-Герат. Шли они на высоте 600 м, попутно ведя разведку. Через 5-7 минут летчик посмотрел влево и заметил тень от самолета. Еще через минуту он глянул вправо – там была еще одна тень! Резко обернувшись, Росляков увидел в 70-100 м пару F-14 с подвешенными ракетами. Ни слова не говоря штурману, он бросил самолет к земле и, прижавшись к ней, на высоте 10-20 м на максимальной скорости стал уходить в сторону Герата. Для Габидулина столь резкие эволюции стали полной неожиданностью – он спокойно готовился к разведке в следующем районе и складывал в свой портфель карты, которые теперь разлетелись по кабине. "Что делаешь?!" – закричал штурман по СПУ****, но в ответ услышал только одно: "Молчи, молчи!!". (Летчик решил не оставлять следов встречи с "неприятельскими" истребителями на самолетном магнитофоне.) Под крики штурмана Росляков маневрировал у самой земли, понимая, что ракеты "Томкэтов" на такой высоте ему не страшны. Иранская пара все время висела на хвосте и продолжала преследование, даже когда Як пересек советскую границу в районе Кушки и пошел дальше на север. Лишь углубившись на 40-50 км, пилоты F-14 опомнились и, прощально помахав крыльями, ушли к себе на все такой же предельно малой высоте. Через пару минут вслед за ними развернулся на 180° и Як – экипаж направился в новый район разведки, отработал там и благополучно завершил полет на своем аэродроме. В нашей группе о происшедшем наверх решили не докладывать, только теперь мы стали летать с включенной системой предупреждения об облучении РЛС.

В начале марта наша группа стала ежедневно получать задания на полеты для оценки общей обстановки в районе Чагчарана. Находившийся там в крепости гарнизон правительственных войск постоянно обстреливался душманами, а в ответ их позиции обрабатывали Су-17 и "вертушки" из Шинданда.

Погода в те дни стояла хорошая, но однажды с 11.00 неожиданно появилась "кучевка" до 6-8 баллов. В этих условиях пришлось завершать работу паре Су-17. Удар летчики наносили с пикирования, маневр завершали в сторону хребта, и за облака вышел только один самолет. Ведомому не хватило буквально нескольких метров – он зацепился за вершину горы, вспорол фюзеляж и взорвался на другой стороне хребта. Обломки самолета упали на ледник. Пилот погиб. Наши экипажи Горбашевского и Рослякова выполнили фотографирование места падения этого Су-17. Потом к-н Росляков отвозил схему в полк "сухих" на аэродром Шинданд. В последующие несколько дней вся авиация 40-й армии работала по этому ущелью, и недели две заявок на разведку в том районе к нам не поступало.

Противовоздушная оборона "духов" в тот период была слабой. По данным разведки, отмечались отдельные случаи применения ПЗРК "Ред Ай", способного поражать цели, следующие со скоростью 700-720 км/ч. Поэтому на любой высоте мы летали на скорости около 900 км/ч. Районы, где противник использовал в качестве средств ПВО стрелковое оружие, в том числе ДШК, старались обходить, выполняя противозенитные маневры. Однако с разрастанием боевых действий потери авиации стали увеличиваться. Боевые вылеты нашей группы теперь требовали выполнять только парами, а для поддержки постоянной связи стали выделять самолет-ретранслятор. Однако для действий в строю над горной местностью необходима была определенная подготовка, а мы никогда ранее не летали парами. Возможно, это обстоятельство стало одной из причин сворачивания нашей миссии. Командировка закончилась так же неожиданно, как и началась. 10 апреля поступил приказ вернуться на свою базу в Балхаше. За прошедшие 4 месяца каждый экипаж выполнил от 25 до 48 вылетов. Летное мастерство значительно выросло. Авиаторы теперь чувствовали себя уверенно в горах: к югу от Шинданда находилась крепость, стоявшая на уступе высокой скалы (как Ласточкино гнездо), которую фотографировали только снизу на фоне неба, проходя под ней в перевернутом положении. Правда, как позднее рассказывали сами пилоты, такие "соревнования" два раза чуть не закончились катастрофами.

Через год почти весь летный состав был награжден орденами Красной Звезды, а п/п-ки Барсуков и Горбашевский – орденами Боевого Красного Знамени. В Балхаше у 80% побывавших на войне Як-28Р обнаружился чрезмерный люфт в местах крепления консолей крыла. Причина была проста: повышенные нагрузки, характерные для полетов с большой массой на малых высотах и с высокими скоростями. О выявленном дефекте доложили в округ и в Москву. Однако решение проблемы вернулось на уровень эскадрильи. Воздержавшись от полетов в течение двух недель, их возобновили под ответственность командира.

Мары. Афган. Эпизоды

В Мары улетали на транспортном самолете Ан-12. Из летного состава я и Гена Ягофаров. Перед этим, выполняя «приказ» летного состава из «оперативной группы», который звучал предельно ясно - «меньше чем с двумя канистрами и ноги твоей здесь чтоб не было». Поэтому груз был получен отличного качества (инженер полка лично распорядился выдать из лучших запасов), запакован и составлял самый ценный наш с Геной багаж. Чтобы добраться до своих, пришлось еще делать три посадки. Сели в Джамбуле, забрали вертолетчиков и после взлета, минут через 20, поняли что снижаемся. Нет погоды дальше, будем ночевать. Летчики с местного полка домой уже не поехали (плохая примета) и мы вместе пошли в гостиницу. Гостиница, к нашему удивлению, только открылась после капитального ремонта и мы «по-барски» разместились в чистых номерах. Естественно, наш багаж привлек внимание, да и мы с Геной не были против общения с летчиками вертолетного полка. «Дружбу» крепили долго. Гена еще тогда показал мне одного пилота, сказав тихонько, что на него уже отправили представление на «Героя». Это был Гайнутдинов. Героя действительно присвоили. Впечатление осталось очень хорошее, грамотный мужик был, порядочный. Совсем немного общались, да и то большой компанией. Вот только обидно, погиб он и буквально перед отъездом в Союз…

На следующий день добрались до своих. Встретили тепло. Тут же, на аэродроме, канистры ушли в надежные руки. Правда «начатую» мы оставили для летного состава. Потом потянулись будни. Жили мы конечно в нормальных условиях. У всех двухместные номера (на экипаж), ну а я попал в двух-комнатный (штаб-квартира). Обитали там Валера Росляков со Славой Габидулиным и мы с Петей Тупаевым. Поэтому все «постановки задачи» и свободное время проводились у нас в номере.

Первое время, мне как самому молодому, уделяли внимание персонально. Через пару дней, как появилась погода, старший группы подполковник Барсуков Аркадий Николаевич, предупредил, что завтра слетаем на спарке в район Герата.

- Посмотришь обстановку, так что готовься.

Подготовился. На спарке керосина как раз хватало дойти в первый район, куда всегда планировали один экипаж, сделать пару проходов и вернуться обратно, с учетом повторного захода на «незнакомом» аэродроме.

Взлетели, дошли до Герата. Снизились до 100метров. Барсуков добавляет:

- Вот видишь здания «правительственные»? Если флаг красный – значит наши в городе. Если зеленый – значит духи. Понял? Ну и хватит, пошли домой, вот только сейчас я тебе ипподром покажу.

Берет управление и снижаемся метров до 10 с выходом на ипподром. Распугав лошадей и всадников - пошли к себе домой.

Вечером был официальный повод «обмыть» первый боевой вылет. Остальные дни повод тоже находился. Все было в меру, правда порой меру мы «нарезали» по желанию. Но наверно без этого нигде не обходилось.

На следующий день, хотя и стояла плохая погода, все были подняты отработанным ударом в дверь рукой Аркадия Николаевича (это говорило, что полеты состоятся) и народ зашевелился просыпаясь. Потом плавно шли на завтрак и в 8.00 первый борт уходил по заданию. Шел на аэродром, неуверенно смотрел на облачность, что-то низкая зараза (а у меня и допуска не было при УМП). Наверно не выпустят. Нормально - пошел вместе со всеми. Петя Тупаев, мой классный штурман, видимо в эту ночь не ложился. Сделав попытку что-то уточнить у самолета (а он пришел с КДП и я его не видел), понял - что это я делаю зря. Сели в самолет и полетели. Полет прошел нормально, за исключением того, что был первый, в настоящем смысле слова, и ко всему попали в такую грозу, что помнится до сих пор. Ну и конечно снижаться пришлось, следую четким советам штурмана, нарушая все мыслимые и немыслимые безопасные высоты. Расчет и опыт оказался правильным, не зря говорят – «мастерство в магазине не купишь». Я ведь как положено «подготовился», на карте написал Нпр.без=3800м в том районе (то что накануне продиктовал сам мой штурман и напомнив серьезно –не забудь!). И когда снижались по спирали сделал пару попыток напомнить - что у нас высота уже 2500, а потом и 1800, Петя только вымолвил :

-Нормально, снижайся потихоньку, земля здесь на 1100…

Все выполнили, что было в задании, но когда прилетели и Барсуков, встречая на ЦЗ, хотел что-то уточнить подойдя к нам, после минуты разговора сказал :

- Забирай штурмана и в гостиницу спать!

Трудности «боевой работы» сказывались иногда. Но не помню, чтобы были хоть какие-то разборки и нравоучения. Да, было, расслаблялись. Но чтобы нарушить «предполетный режим» - никогда!

Обычно я прилетал крайним (а если полетов не было) и заходил в столовую. Брал на два экипажа ужин (дежурную котлету, хлеб), а уже вечером под чай ужинали. В наши апартаменты обычно собирались все экипажи, если не находили себе дел, ну и развлекались как могли. Обычно в нарды, да чай в неограниченном количестве с красной (заморской!) икрой. Как-то начались «тяжелые» времена, деньги закончились почти у всех, а самолет задерживался. Поэтому коротали вечером время абсолютно трезвые. Где-то достали гитару и начали, довольно «громко» исполнять песни, то сольное выступление, то хором. Со стороны послушать, ну точно пьянка! А на самом деле – трезвее не бывает, даже бутылка пива была бы за «счастье». Мы жили на втором этаже, а прямо над нами жил с семьей командир авиационной базы – подполковник Морозов. Он только приехал, поэтому жил в гостинице, в таком же двухместном номере как у нас, вместе с семьей. Ну, естественно, кому понравится когда каждый вечер толпа мужиков горланит песни с периодическими выходами на балкон покурить, тем более не уменьшая «громкость». Ему за три надоело. Встречает Барсукова и говорит:

-Аркадий, там твои пилоты безобразия нарушают, каждый вечер гулянки, песни допоздна поют, спать мешают!

А Барсуков то знает, что мы трезвые как младенцы – денег нет ни у кого!

- Нет, не может быть. Мои каждый день летают, перед полетами не пьют, только чай. Если хочешь, давай завтра, если подобное повторится, вместе проверим. Мы ведь на войну, вроде как, летаем. Нам нельзя. Это не мои!

Вечером Морозов звонит, мол, началось, идем.

А у нас в этот момент, перед их приходом, музыкальный антракт образовался. Сидим человек 7-8, на столе чай, красная икорка и хлеб. Чинно, благородно. Кто-то еще и карту развернул от нечего делать. Полная идиллия подготовки к полетам.

Открывается дверь, заходит Барсуков с Морозовым! Сначала немая сцена, потом предложили чаю. Все трезвые, песен не поем, а обсуждаем какой-то маршрут.

Гости от чая отказались, Морозов ушел с чувством наверно, что ошибся точно! Но самое смешное было на следующий день – пришел долгожданный Ан-12,там деньги, посылки из дома. Больше уже к нам претензий командир базы не предъявлял.

Р.S. Вспомнился этот случай давно. В 1992 году в Украине был назначен министр обороны. Фамилия – Морозов. Летчик. Звание конечно генеральское. Долго вспоминал, глядя на него по телевизору, что где-то встречались. И только позже вспомнил, что были «соседями» по гостинице в Марах!!!

Самолет без летчика!

Как-то раз садимся с Петей, освободили полосу, рулим. Рулежка в Марах с изгибами. И тут решил немного повеселиться. На одной из РД стоит Ан-12, а экипаж весь, расстелив чехол, греется на солнышке. Борт у меня был номер 11, его особенность была в том, что не было шторки на сдвижной части фонаря. Ну и решил проверить на сообразительность транспортников. Говорю Пете по СПУ:

- Петь, я сейчас открою и сдвину назад фонарь, опущусь как можно ниже, а ты подскажи мне направление по - осевой, чтобы рулили ровно. Дорулим до поворота я сяду нормально. Понял?

Петя четко все выполнил. Я, скрючившись как мог, прилег к правой стороне борта. Со стороны непонятная картина – рулит Як-28, фонарь сдвинут назад, летчика…нет! И только ноги штурмана торчат в его кабине. Тихонько рулим. Петя все передает и командует – чуть влево, чуть вправо. Вроде получается. Ближе подъезжаем к Ан-12:

- Так один вскочил! Всех зовет! Все встали, смотрят!!! Давай потихоньку поворачивай вправо. Все – вставай, повернули. Отлично получилось!

А буквально через час он сталкивается с транспортником и тот задает вопрос:

- А что это за борт ваш рулил? Без летчика! Фонарь открыт!

- Да летчик прыгнул, а штурман не захотел. Включил автопилот и дома сел.

- А разве так можно?

- На нашем самолете можно. Система стоит автоматической посадки, секретная пока правда…

Ничего себе, поужинал…

В летной столовой были свои порядки. У нас в группе была наша (с Балхаша) официантка, звали ее Зина. Это было просто «ЧП»! В Мары она попала после конфликта с шеф-поваром еще в Балхаше. Что-то «малость» повздорили на кухне и в итоге кастрюля с отходами оказалась на голове начальницы. Была тут же уволена. Однако через какое-то время была восстановлена с испытательным сроком в посудомойку. А тут командировка в Мары. Естественно, желания ехать в такую даль ни у кого не было, поэтому Зину с посудомоек опять «повысили» в разряд официанток.

Однако мы ее практически не видели. Обычно она появлялась только к ужину, в тяжелом состоянии и плохом настроении. А в Марах было все четкое распределение – все группы прилетали со своим «самоваром». Так например, постоянно сидевшая там группа Ан-12 с Запорожья, привозили каждый раз с собой молоденьких красивых девчонок. «Хохлушечки» нравились всем (небольшого росточка, чернявые и при всем при этом… ну скажем, аппетитные), но любая попытка сделать заказ у них на обеде, тут же пресекалась кем-нибудь из экипажа транспортников. Без присмотра не оставляли никогда. Ну а мы с нашей официанткой получились как бы «бесхозные». Правда довольно скоро местные девчата к нам привыкли, и мы уже стали почти «своими», ждать долго не приходилось.

И вот как-то вечером появилась Зина с головной болью (после вчерашнего) и отвратительным настроением. Роста она была маленькая, поэтому подумать о том, что можно от нее услышать грубое слово, было довольно трудно. В столовой людей уже было мало, ужин почти закончился. Командировочных всегда в то время было тоже много, не поймешь – где свои? где чужие? И вот в этот несчастливый, как оказалось, для него день, столовую посетил командировочный майор. Название службы его пишется коротко и понятно до слез – КГБ. Важный такой, но почему то без сопровождения, в общем, очень хотел кушать! Сел за наш ряд, а официанток в зале нет. Ждет, а кушать хочется и тут Зина появилась. Майор встрепенулся и говорит недовольным тоном:

-Девушка! Сколько можно ждать! Что можно покушать?

А Зина на своей волне - ноль внимания! Прошла мимо, как будто этого майора вообще не существует. Минут через 5 в обратном направление опять Зина идет. Майор снова с «металлом» в голосе:

- Девушка!

- Да пошел ты на…

Зина сказала тихо, но внятно. Но майор чуть со стула не упал, такого не ожидал и в первый момент ему показалось, что ослышался. Опять ждет. Снова Зина появилась. Майор опять сделал попытку заказа, но при первой же фразе Зина останавливается и, повернувшись к майору, говорит собрав все силы:

- Ты что майор, не понял? Я же тебе русским языком сказала – пошел ты на…

Особист подпрыгнул со стула от такой борзости. С криком – «заведущая» пошел в сторону кухни. А тут и впрямь заведующая выходит. Разобрались. Взбешенный майор был убит ее фразой:

- Это не наша официантка, она с Балхаша. Сейчас вас покормят. Присаживайтесь.

Майор присел опять за столик. Опять ждет, но никого нет. Тут его гордыня видимо смирилась с такой действительностью. Заведующая, видимо, со своей официанткой переговорила, дала указания, но та просто задержалась. А тут Зина опять медленно идет по залу! Майор, уже совсем другим тоном, тихонько попросил порцию. Зина проходит мимо, «притормозила», медленно повернулась и тоже тихим голосом говорит:

- Майор! Ты что такой не понятливый? Я ведь тебе уже два раза сказала куда идти! Снова повторить или не надо?

Когда пришла официантка с дежурным блюдом, майора за столиком не было.

Кстати, потом когда Аркадий Николаевич Барсуков решали вопросы по телефону очередные вопросы ротации личного состава и с Балхаша прозвучало, что официанткой едет «Зина» - ответ прозвучал сразу же, причем с такой «мольбой»:

- Нет! Нет… только не это… лучше я сам летчиков покормлю!

А где ваши конспекты?

Очередным транспортным рейсом прибыл замполит полка. К нам он, честно говоря, не собирался. Представился случай. Наша группа, летающая на МиГах в Каршах, была замечена «при попытке употребления спиртных напитков» местным командиром. Доложили начальству и произошла ротация летного состава. Как положено такое мероприятие поручили возглавить замполиту полка, подполковнику Капранову. И вот Ан-12 с нашей группой «чартерным рейсом» через все точки приземлился у нас. Летчики были просто «убиты» тем комфортом, с каким мы жили в Марах. Гостиница, номера, столовая порядочная! Все это в разы отличалось от тех условий в которых жили они там – казарма. столовая с «кашей размазней», а самое главное – абсолютное отсутствие возможности уединиться и «снять стресс», из-за чего и получился «прокол»! Шли после обеда и кто-то мечтательно сказал:

- Если бы мы так жили, можно было все время здесь летать…

Через час всех оповестили – приготовить на проверку конспекты по марксистско-ленинской подготовке. Через полчасика пришел суетливый замполит, наверно сам понимая, какие эмоции это вызвало у нас! Попытался изобразить на своем лице «неудовольствие», но после прямо в лицо сказанного Валерой Росляковым неудовольствием – свернул свою проверку и удалился. В комнате так и осталась летать фраза:

- А почему вы труды классиков марксизма-ленинизма не конспектируете?

 

Нарды

Командир полка прилетел вместе со штурманом полетать в Марах, а главное дать возможность немного отдохнуть Барсукову А.Н. Летали не каждый день из-за погоды, были и выходные. Вот в один из таких дней народ каким-то образом «рассосался», да так что в гостинице никого нет. Спал. Открывается дверь – заходит Тимченко, в руках доска с нардами и сразу начинает их раскладывать на столе. Попытка отказаться была пресечена сразу - в тот момент я, видимо, оказался единственным напарником для этой игры. Скажу честно, тогда еще только осваивал премудрости этой игры, будем так говорить, «начинающий» спортсмен. А Юрий Андреевич настоящий профессионал! Начали первую партию. Выиграл не понятно как? Начали вторую… опять победа. Командир начал злиться. А я бросаю кубики и у меня только 5:5 и 6:6 – меньше нету! Третья, четвертая – результат тот же! В итоге, как ни играем – победа! Мне уже самому неудобно, но…выигрываю. В итоге командир забрал доску, ушел недовольный. А вечером – вторая серия! Нашел он время, снова начали играть и все с точностью до наоборот! Выпорол меня с нулевым счетом партий 10. Ушел командир довольный!!!

Ознакомительный полет

В Марах я почти все время летал в экипаже с Петей Тупаевым. Но недели за две-три вместо него транспортным Ан-12 прилетел по «замене» Толя Ершов, новый штурман из Николаевки. Вернее, он уже числился у нас в штате, произошла ротация. Всеволод Иванович, посмотрев на него, решил дать ознакомительный полет.

Запланировал его на один вылет с собой. Район выбрал хороший – Тайвара, горы, ущелья и крепость, которую духи всегда держали в теле, постреливали. Прилетели. Горбашевский устроил небольшой разнос, был недоволен работой штурмана. А вышло так, что придя в район, действительно наткнулись на пару десятков душманов. Они постреливали в районе крепости, и появление самолета было неожиданным. Пока энергично Всеволод Иванович закручивал «вираж» в узком ущелье, проинструктировал штурмана, чтобы приготовил фотоаппараты, дал команду – «Включай! Выключай!», но… Толя не успел. Еще повторный, а заход строить было очень неудобно, духи растворились! Естественно, Горбашевский все ему высказал в доходчивой и любезной форме про «бомберскую» подготовку и, как потом мне говорил штурман, захотелось только одного – быстрей прилететь домой.

На второй вылет снова штурман был взят Горбашевским. Район уже другой, более спокойный (Герат), равнина… Топливо сожгли, а напоследок Горбашевский встал вдоль дороги (всегда вспоминаю слова Пети Тупаева, любил повторять он, особенно когда «расслаблялся»:- «Герат-Гуриан – расстрелять!») и снижаясь до высоты, ну так метра 3-4, начали «поиск»!

Действительно, через пару минут впереди показалось несколько машин. Далее примерный диалог:

- Ну, смотри Ершов, если и сейчас об….., тут тебя и высажу и пойдешь пешком в Балхаш! Понял?

Впереди ехала легковая машина, за ней еще что-то…Высота пару метров, короче – идут лоб в лоб. Толя с непривычки ноги поднял, но согнувшись, смотрит вперед. Нервы у водителя не выдерживают, дверки открываются и пару человек легли на обочину. В наборе высоты (шли уже в сторону дома) Сева задает вопрос:

- Ну что видел?

- Машина. Легковая. Крылья кажется белые, а сама черная! Кажется, двое были рядом с машиной.

- Все!?

- Да.

- Эх, бл…учить вас надо! Записывай долб…

Толя честно приготовил блокнот и старательно пишет:

- Машина легковая, марки «Мерседесс», черного цвета, крылья белые, крашенные, выпуска 1965 года. Записал? Хорошо! В машине четыре человека. Вооружены, 4 автомата АК-47, 8 гранат «Ф-1», 2 американские, 5 пистолетов. Успеваешь?

-Да, да!

- А вот еще добавь, старший курит сигареты «Мальборо»! Все. Координаты снимай сам! Скажешь, когда будешь готов!

Толя с серьезным видом «шифрует» минут 10, потом говорит:

- А как мне сигареты записать? Их нет в перечне?

- А ты что, передавать эту х…собрался?

-Да!

- Я тебе передам!!! Все домой идем…

Уже вечером Толя все рассказал дословно, самое главное, что прозвучало в его словах:

- У нас в Николаевке так низко летать не приходилось.

Помолчал немного и добавил:

- А сигареты как он рассмотрел?

 

Пеликаны

Женя Быков, штурман по радионавигации, замечательный человек. Немного-словный, вежливый, как штурман – первоклассный. Частенько ездил РП на тактический полигон. В конце августа – начале сентября на разборе полетов был предельно краток. Замечаний нет, нарушений мер безопасности и снижения, ниже разрешенных высот, не отмечалось, тактические маневры экипажи строили грамотно. Обычно на разборе доклад РП на полигоне самое интересное, например, начальник связи полка майор Макаревич не мог остановиться, все докладывал или «закладывал» довольно долго. А тут две минуты и все. Командир полка начал спрашивать про то, про это, но звучало только – нет, не было и все. А процесс обучения? Командир уже не знал, что спросить? Тут вспомнил!

- А как орнитологическая обстановка? Сложная? Птиц много?

- Нет, спокойная.

- Что совсем не было?

А это как раз в то время, когда ограничивают полеты на малых и предельно-малых высотах. На полигоне рабочая высота 50-300 метров.

- Нет, были отдельные полеты птиц до высот 200 метров.

Женя снова сел. Командир еще поинтересовался.

- А какие птицы?

- ПЕЛИКАНЫ!!!

Имитация пуска ПЗРК

Полеты в разведполку на отдельные, так называемые, «спецзадания» дело постоянное и практически еженедельное. Обычно приходила телеграмма, там все условия для выполнения. Вот и в этот раз пришла задача, но как все могло быть, мы узнали только после полетов.

В телеграмме значилось:- «командиру в/ч … выделить один экипаж Як-28-го такого-то числа. Выполнить один проход на высоте 600м, скорость -500, строго в таком-то районе. Выделить РП и т.д.»

Экипаж Валеры Рослякова, РП – Толя Дудкин. А добираться до площадки –лучше не придумаешь. Пехота проводила учения, в телеграмме конкретно, зачем и для чего проход запросили – не сказано. Валера подготовился и полетел. А вот Толя Дудкин так намучался пока добрался на перекладных в степи, словами не описать.

Приезжает в район учений. Там чуть ли не дивизия «воюет», войск море! Успел, но минут за 20-30 уже до прохода экипажа. Пока нашел «начальника» с радиосвязью, времени оставалось совсем ничего. На КП людей много, все что-то суетятся, бегают. Пузатые генералы - важно курят в палатке, ждут «налета» авиации. Толя смотрит – появились два бойца со «Стрелами» в окружение офицеров. В касках, очки одели. Поинтересовался – а это зачем? Ему бравый пехотинец четко доложил:

- Сейчас пролетит Ваш борт, мы немного паузу выдержим и пустим ракету в догон.

- Вы что, с ума сошли! Какая пауза? Какой в «догон»? Ни в коем случае!

-Да Ты не волнуйся! Мы все предусмотрели. Если даже пойдет за самолетом, мы вон справа две бочки поджигаем, видишь? Справа метров 600-700. Ну так вот, «головка» в любом случае захватит этот костер и все будет очень натурально – самолет, ракета, пуск и взрыв, только чуть в стороне. Ясно?

Толя встал на дыбы, эту авантюру категорически отмел. Пехота еле-еле согласилась:- пуск ракеты по команде Дудкина (только когда самолет уйдет далеко).

Тут уже Петрович на связь вышел. Проходят, как положено. Самолет уходит, Дудкин дает команду. Первый пуск (он же и последний!) – ракета пошла! Только не на пожар – вправо, а влево на склон горы, который так хорошо прогрелся на солнце! А там как положено – палатки, какое-то начальство. Взрыв! Хорошо хоть никого не задело, метров 100-150 в стороне. Толя Дудкин плюнул, глядя на все это, и пошел искать попутку, добираться было очень долго.

Когда, уже приехав домой, Толя все рассказал, народ улыбнулся. Вот только, что было бы, если Дудкин опоздай на полчаса?

Контрольная проверка

Подошло время сдавать на «второй» класс. Слетал специальную проверку с Петей Тупаевым. Летали в район, как раз посередине Семипалатинска и Усть-Каме-ногорска. По заданию была «площадь» и потом батарею МЗА на какой-то горушке найти. Слетали. Два часа. Все нормально получилось. А через неделю такой же полет, только называется «контрольная проверка». Ну и штурман в экипаже – штурман полка. Подполковник Гришин, дядька классный, спокойный. Что-то с Петей переговорил насчет задания (объекты остались те же самые) и все. Петя Тупаев пообещал отдать полетную карту с маршрутом перед вылетом, на том у них этап подготовки и закончился. Пришли на самолет, запустили , взлетели. Вылет на «спецуху» был до начала летной смены. Посадка - минут через 30 после начала полетов в полку. Погода – «миллион на миллион». У меня «курсы» в наколеннике, еще с прошлого вылета остались, и рубежи связи. Все! Набираем 10800 м. Смотрю минут через 5 Гришин что-то «заворочался» в кабине - курс переспросил на первом этапе, когда рубеж передачи управления? Я ответил. Еще минут через 5 более конкретный вопрос :

- Ты район, где «площадь» делали помнишь?

- Немного помню. Озеро там рядышком, в стороне…

- Это хорошо! Я карту забыл на столе в классе…

Все понятно! А самого карта «двадцатка» с запасными, которую уже год не разворачивал. Нормально в район вышли. Заходов 5-6 сделали «на глазок», потом вроде хотели уходить, штурман еще для верности пару заходов поперек сказал сделать. Сделали. Летим «батарею» искать. Пехота уже неделю воюет, а батарея – это установки на «Урале» спаренные, с характерного места отъехали в сторону. Летали, летали «низенько», нашли, сфотографировали. Возвращаемся домой. Выхожу на связь, а КП предупреждает – «на полосе дым, посадка с курсом 224»

А видимость в районе отличная! Все понятно, полеты отложили, ветер сильный, 1/3 полосы с «дальнего» накрыло дымом от завода. С дальности 50 (идем уже по «посадочному») Юрий Михалыч спокойно так говорит:

- Ну ладно, я «отвязываюсь» и на стекло. Если что, слушай и доворачивай!

Видимость была плохая, как раз и посадку при минимуме записали. Штурман столбики от дальнего к ближнему видит, пару раз скорректировал, сели без проблем.

Полетов в тот день так и не было из-за дыма. А проверка вышла, как надо!

Выше глиссады 100…

В году 80-м летом в Балхаше во время полетов, старший летчик Андрей Добрынин, летающий на Миг-25, днем в нормальную погоду заходил на посадку.

Начиная с удаления километров 15 "руководитель зоны посадки" видя, что самолет идет выше глиссады на 100 метров, сначала напомнил, а потом более чаще стал подсказывать" (ошибка по мере уменьшения дальности до ВПП оставалась постоянной). Летчик давал квитанцию, перед "дальним" эта высота чуть уменьшилась, но оставалась все равно большой до неприличия. Тут уже РП начал вставлять "свои 5 копеек", потом помощник РП…в общем отметились все. Потом последовала команда:

– На второй круг!

Повторный заход, вернее глиссада повторилась, точно как и первая.

Андрей выровнял так высоко, что посадка произошла (правда очень мягко!) так далеко, что некоторые даже начали волноваться - хватит ли полосы. Но зря! Парашют, тормоза, без каких-либо усилий "25-й" спокойно сбросил парашюты, освободил полосу и зарулил на ЦЗТ.

На следующий день, на разборе полетов, командир полка полковник

Тимченко Ю.А. (пребывая в хорошем настроении, что не мало важно в таких случаях) начал подводить итоги смены с этого полета. На вопрос:

- Что случилось, Добрынин?

Андрей ответил как-то расплывчато, неконкретно. Командира это не –устроило.

-Может устал?

В ответ прозвучало очень дипломатичное:

- Наверно.

А на улице ЛЕТО!!! В отпуск в это время выбраться для летчиков почти нереальная мечта. И тут произошло то, что никто не ожидал, Андрей в том числе! Командир не раздумывая говорит:

-Доктор! С сегодняшнего дня Добрынин в отпуске! 45 суток!

В классе раздался легкий ропот. Сейчас это можно сравнить только с тем, что Андрей сорвал "джек-пот" в лотерею.

Андрей, не веря своим ушам, тихо сел и сразу после окончания разбора пошел оформлять документы.

Но самое смешное! Через день история повторилась, только с другим летчиком, тоже на Миг-25. Та же глиссада на 100 метров выше, такая же посадка, тот же разбор, только настроение видно у командира было другое.

На вопрос:

- В чём дело?

Даже не дослушав "виновника" командир сходу объявил :

- Строгий выговор! Командиру эскадрильи оформить предпосылку! Летчику дать "контрольный " полет!

Так что раз на раз не приходится, держи хоть 200 метров выше

Изучаем противника, вероятного

Казахстан, июль, жара. Все как в песне! По плану вторая смена с 17.00.

Жарко, +37. У всех только и разговоров, что командир полка полеты начинать сегодня не будет.

Однако наши надежды не оправдались. Идем на тренаж. Проходящий мимо высотки синоптик, ст. лейтенант Мордвин Паша, обнадежил:

- Полетов не будет! Температура не падает.

Это не говорит, что нам не хотелось летать, просто, когда смены постоянно чередуются, а лето во всей красе и температура, даже ночью за 30, хочется небольшого перерыва. Ну, думаем, может хоть сегодня "повезет".

Предполетные указания. Все сидим затаив дыхание и ждем когда Паша, своим тихим, монотонным голосом озвучит температуру +37!!! Командир, вроде бы смотря в окошко, слушает доклад, слушает, и вот когда звучит:

-Температура фактическая +тридцать.

Командир громким голосом перебивает:

- Понял 32! (показывает кулак синоптику!).

Тот съеживается, становится еще меньше ростом, но доклад продолжает:

-" с началом полетов ожидается…"

Командир, подойдя ближе, еще раз поднимает кулак

-…ожидается ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ понижение температуры до, до 31 градусов!!!

В классе звучит тихий вздох сожаления летного состава - полеты по плану!

Кто помнит "старую " высотку в Балхаше - там "комната отдыха" была размером максимум 3 на 3 метра. Стоял стол, пару стульев, кресло и старый продавленный диван, который на своем веку повидал много чего разного.

Там умудрялся летный состав "отдохнуть " перед полетами, поиграть в нарды (наш комэска, Всеволод Иванович Горбашевский, категорически запрещал лейтенантам первого года играть в эту игру!).Были, конечно, любители шахмат, а кто постарше, мог и перекурить , отчего воздуха, т.е. кислорода, в этой комнате почти никогда не было. В общем, все как на всех "высотках".

Накануне мне попался в руки журнал "Зарубежное военное обозрение" (наверное, единственный журнал в конце 70-х годов, который простой летчик мог подержать в руках и прочитать что-то конкретное про "супостата"), и вот в этом в нем была на тот момент очень интересная статья – "про подготовку и выполнение полетов на самолетах "U-2" и "SR-71".

Подробно, грамотно написано все, что связано с такими полетами. Многое было интересно читать в этой статье, особенно про уровень комфорта, заботы и внимательного отношения к летному составу!

Ребят это заинтересовало и "попросили вежливо":

- Давай почитай.

Начал читать, все внимательно слушают, вставляют свои реплики на те, или иные моменты. Когда дошло до раздела подготовки экипажей:

- за два дня питание летчиков высококалорийными продуктами, соки, специальный режим отдыха, переодевание, за два часа до вылета переход на дыхание чистым кислородом, перевозка в "спецавтомобиле, посадка в кабину…

Ну всё как у нас, для тех кто летал на МиГ-25.

Читаю, а у ребят "слезы на глаза" наворачиваются от радости за американских пилотов.

А рядом, одетый в ВКК и придерживая в руках ГШ, стоит Сережа Субботин, командир звена на тот момент, летающий на "МиГ-25. С "разлета" уже успел сходить на "разгон". Услышав про "американские чудеса", стоит, курит папироску ("Беломор") одну за другой, посматривает на часы и видимо уже опаздывая на вылет, (тоже на "разгон") поторопил:

- Давай быстрей читай, хочу дослушать!

Я как мог быстренько дочитал статью, Серега на ходу прикуривая папиросу только и сказал :

- Ну , блин, дают америкосы! – и побежал к автобусу, чтобы доехать до ЦЗТ метров 500. Возил "космонавтов", (так мы, летающие на "Яках", называли летчиков 1-й эскадрильи) автобус "повышенной комфортности" под названием -"Фантомас". Прошедший пару "капремонтов" ГАЗ-66, выкрашенный, как положено, в темно-зеленый цвет, с наличием каких-то в салоне тумблеров и маленькими форточками. Летом, да в такую жару - это просто "душегубка" (если бы немцы такое увидели в 41-м, были бы очень рады).

Но автобуса на стоянке не оказалось, видимо солдатик (водитель) куда-то отъехал. Серега выругался и быстрым шагом, переходя на бег, направился к самолету, прикуривая очередную папироску "Беломор".

Но, самое интересное, буквально до этого за 20 минут, заходил в столовую, там по распорядку был "стартовый завтрак". Одна из официанток, таких хороших размеров, всегда летом, по просьбе летчиков, ("летчик - просит, надо дать!") приносила 3-х литровую банку кваса, домашнего. Ну, нам на "сверхзвук" не лететь, мы и выпили по хорошей кружке, а тут заходит Серега.

- Я тоже хочу!"

А сам стоит в ВКК, после первого вылета, наливает кружку, выпил залпом, махнул рукой – наливает вторую. Сказал:

- Спасибо!", и, пошел дышать "чистым кислородом" разминая папиросу.

Вот так и летали!

Кто угостит сигаретой?

В 1981 году на аэродроме Балхаш несколько месяцев "гостила" эскадрилья

МиГ-23 из Сары-Шагана (там шел плановый ремонт ВПП). В один из дней эскадрилья выполняла полеты по плану БП, а у нас была"предварительная".

Кто летал в Балхаше хорошо знает, что если ветер подвернул с юга, от производственных дымов спасенья нет. Вот и в этот день видимость ухудшилась так, что полеты приостановили, стали ждать - может ветер поменяет направление. Летчики у "высотки" ждали улучшения погоды. В это время, выходя на перерыв и разговаривая с гостями, можно было часто слышать один вопрос :

- Как вы тут дышите?

Если честно, в тот день наверно дымили все трубы БГМК (Балхашский горно-металлургический комбинат) и "смог" стоял с видимостью метров 500 не больше.

Командир звена Миг-25-х, Толя Лопатин (хороший любитель пошутить!),

решил разыграть летчиков Миг-23-х. Выйдя на очередной перерыв, он спокойно попросил у ребят закурить. Те любезно предложили "Беломор". А в это время не то, что курить, дышать невозможно было! Толя спокойно берет папиросу, прикуривает, затягивается с таким видимым удовольствием, как будто год не курил. Потом еще раз. На лице просто непередаваемое блаженство! Спокойно сделав 3-4 затяжки, невозмутимо спрашивает:

- А что не летаете?

- Так дым!!! - гости почти хором отвечают.

- Да? А я и не заметил.

Толя бросил папиросу и пошел в класс. Летчики уважительно посмотрели вслед, вот что значит привыкли.

А в это время Толя, зайдя в класс "зашелся" таким кашлем, что долго "отходил". На вопрос:

- Зачем это было надо?

Спокойно ответил:

- Пусть знают, что Мы тут ко всему привыкшие!

Р.S. Если я не ошибаюсь, то Лопатин Толя кажется и не курил.

Сколько стоит водка?

В полку аврал. Ждем прилет начальника штаба ВВС САВО. Кажется, генерал Демьяненко, ну и свита (комиссия). Прилетели. Всех офицеров собрали в клубе. Оказывается повестка дня – «Борьба с пьянством!». Генерал уже облетел все гарнизоны, везде выступил с докладом о «вреде употребления алкоголя». Наш, «трезвый» гарнизон в этом списке оказался последним. Почему? Поймете в конце.

Говорил генерал красиво, сыпал фактами воровства спирта, неправильного его списания, пьянством всеми категориями, правда, старших офицеров жалел, а вот младшим доставалось. Так из его слов мы узнали, что «свой день рождения офицер должен проводить на службе», лучше на полетах, так не будет в наших гарнизонах (Жангиз-Тобе, Учарал, Талды-Курган и др. оазисы Казахстана) пить горькую, даже не водку, а СВС (спирто-водяную смесь) прямо с утра и с «высочайшего» разрешения отцов-командиров (как не отпустить со службы в свой день рождения старшего лейтенанта, технаря – был приведен случай гибели от «передозировки» техника с Жангиза)! Генерал говорил красиво, убеждающее. После него выступил кто-то из «верхнего политотдела – на наших глазах появилась скупая мужская слеза.

Перешли к дискуссиям. Где-то через час, поинтересовавшись у командира полка - мол, а ваши пьют? Тимченко сразу ответил:

- Нет, товарищ генерал! Задачи стоят серьезные… надо…

Генерал встал, как будто, только этого и ждал, и началось. Доклад почти с первой строчки. Конечно, в полку - где спирта просто даже не «река», а «море» - вопрос стоял очень болезненно. Хотя внешне все было более-менее благопристойно.

Разговоров о спирте или его употреблении практически не велось, это как «воздух», как «вода» - есть, да и ладно.

Генерал, естественно, все зная, в сердцах сказал командиру полка:

- Юрий Андреевич! Да Вы сейчас спросите кого-нибудь из техников, сколько водка стоит, ведь не назовут же цену!!! Они же не знают! Не пьют, не употребляют. Знаю я, как не пьют!

А несколько месяцев назад водка действительно подорожала. В итоге генерал все нам «объяснил», личный состав проникся чувством «ответственности». Замполит полка в ответном слове «заверил» Партию и Правительство, что ни одна капля СВС не «пропадет даром».

Собрание закончилось. Все пошли в автобус и домой. А мне надо было заступать «дежурным летчиком». Пришел на вышку, уточнил план: комиссия вылетает в 8.00 в Алма-Ату. Час посидел у диспетчера и пошел через стоянку аэропорта на городской автобус. Утром, еще не было 6.00, звонит диспетчер- мол приезжайте срочно на КДП, вылет перенесли на 7.00. Оделся, поймал такси на улице, приезжаю на КДП. Темно, но экипаж Ан-12 уже возле самолета. АПА стоит– все нормально, улетают. Захожу к диспетчеру (солдат-срочник), а в комнате стоит такой запах СПИРТА, что просто с ног валит. Я, естественно, спрашиваю солдатика, ты что мол делаешь? Водку пьянствуешь, когда комиссия работает? Да нет, солдат нормальный, трезвый. Он и отвечает:

Товарищ лейтенант, да тут не то что пить, дышать невозможно!

Включает основной свет, а в углу канистр 10-12 со спиртом, а одна зараза протекала, как ее не переворачивай. Комиссия по борьбе с пьянством улетела…

Лейтенант не может играть лучше майора!

В Балхаше Гена Припусков был инициатором того, что в высотке появился теннисный стол. Началось настоящее «сумасшествие»! Только открывалась дверь автобуса, летчики бегом в высотку - занимать очередь в теннис. Лишь постановка задачи на полеты и контроль готовности на какое-то время прекращал игру. Играли все – молодые, старые, профессионалы, любители и даже те, кто первый раз взял в руки ракетку. Играли парами, один на один, с коробком и без него. А болельщиков собиралось столько, что маленькое фойе не могло вместить желающих посмотреть. Причем играли даже за полночь на полетах.

Была только одна проблема - это ракетки. У кого была своя (персональная, а таких еле пару штук можно найти), другим не доставалась, а две ракетки (общие) через месяц превратились просто в фанеру, резина стерлась и ими хорошо на лодке грести, а не в теннис играть. Но играли! Шарики - тоже дефицит, поэтому играть продолжали до тех пор, пока он мог летать.

За пару месяцев даже те, кто только здесь впервые взял ракетку, повысили свое мастерство очень сильно. Но запомнился мне штурман (фамилию его, честно, забыл), звали Аркадий (78г.в.). Играть не умел совсем! Но потихоньку научился, самое главное – это его манера держать ракетку в руке перед собой на уровне груди (примерно как взяв саперную лопатку и развернуть плашмя к сопернику!). Смотрелось смешно, но Аркаша изо дня в день повышал свое мастерство, несмотря на то, что наш любимый Всеволод Иваныч гонял из-за стола при первой же возможности.

Обычно играли «на вылет», проиграл – следующий! И тут как-то Аркаша навязался играть с Пал Палычем Шеманаевым. Пал Палыч играл очень хорошо, красиво, бил слева и справа и обычно всегда выигрывал. Только Гена Припусков обычно уходил непобежденным, так как занимался теннисом. Но Шемонаев играл классно! И вот в этот раз все смеясь думали, что молодой штурман уйдет со счетом разгромным и кто-то уже «разминался», думая что будет играть с замкомэской. Но Аркаша, вызывая почти истерический смех у болельщиков манерой игры, вернее тем как он держал ракетку, не отставал в счете, вызывая раздражение у «противника». Ему можно было в руках держать что угодно: устав, РЛЭ или просто кусок фанеры – результат был такой же. Шеманаеву не помогло в этот раз ни мастерство, ни хорошая ракетка! Играя на «больше» - «меньше» Аркадий побеждает! Под крики удивления, становится даже больше ростом, важно так расправляет плечи и, непроизвольно, своей ракеткой делает жест - мол следующий!

Пал Палыч поднял мячик и тихо говорит:

-Запомни! Лейтенант не может играть в теннис лучше майора! Как впрочем и летать. Свободен!

 

А посадочку я все же запишу…

В Балхаше шли полеты .Но как всегда, "неожиданно", аэродром накрыло туманом. Хорошо, что в воздухе, в это время, был только один борт, МиГ-25. Пилотировал его старший летчик Андрей Добрынин. В эту смену "МиГи" летали на бомбометание, а Андрей был в самой дальней точке маршрута, на боевом курсе, буквально, перед сбросом бомб.

На КДП быстро собралось все начальство, решая :-"Что же делать?" Топлива на борту в обрез, да и его всегда мало при полете на сверхзвуке. Андрей в этот момент "отбомбился" с высоты чуть больше 20 тысяч метров и спокойно развернулся на "точку".

Командир полка, через гражданского диспетчера, попросил дать "доразведку" погоды заходящему на посадку пилоту рейсового Як-40. Хотя все в это время понимали - что и Як-40 не сядет в такой туман.

А туман стоял как "слоеный" пирог, высотой всего метров 40-50. Если присесть на корточки-то можно было увидеть торец ВПП ,потом прослойка метров 10-15 и дальше такая же ерунда .На аэродроме все притихли понимая, что "дело пахнет керосином".

Экипаж Як-40 добросовестно дошел до торца полосы в полном тумане, сказал спокойным голосом:

-"Туман, однако. Я пошел на Караганду!"

На какое-то мгновенье было видно уходящий в наборе борт, как раз на высоте 20-30 метров.

Я в это время был ПРП и хорошо помню вводные, что передавали на борт. Самолет быстро подходил к точке, начал снижаться. Ни о каком запасном уже можно было и не говорить, топлива бы не хватило, да и лететь до "Николаевки" для МиГ-25,после сверхзвука, уже поздно.

Руководитель полетов дал все "указания", на аэродроме, как в таких случаях бывает, наступила тишина. Правда смотри - не смотри, в тумане ничего не видно.

Хорошо, что автомат с этим курсом вел нормально. Андрей вышел точно по полосе, почти одновременно и с КДП и с СКП увидели "МиГ" на высоте метров 15 в начале полосы (есть же Бог на свете!).Моментально пошла команда :

- Полоса под тобой ! Садись!

Честно, до сих пор не знаю как Андрей досаживал? Посадка была достаточно мягкой, без каких-либо последствий. А дальше парашют, тормоза. Только сам борт никто не видел, ни с КДП, ни я с СКП - все в тумане! Через какое-то время раздается в эфире голос:

- Я выключаюсь на полосе, куда рулить не видно.

Полеты в эту смену уже не продолжались.

На следующий день, при разборе полетов, командир поставил в пример капитана Добрынина, объявил благодарность. А Андрей в ответном слове и говорит:

-Я посадочку запишу?

Вернее ,это было как запрос на разрешение.( для подтверждения "класса" в Казахстане, с его почти всегда простой погодой лишняя посадочка никому не мешала. А у него, на тот день, их еще и не хватало для подтверждения . Но вся загвоздка в том, что не мог Андрей садиться при минимуме – наличие перерыва портило всю картину!

Командир полка, полковник Тимченко Ю.А., отреагировал сразу :

- Я тебе, Добрынин, запишу!

Андрей, понимая, что разрешения нет, ответил :

- Есть!

Садясь на стул тихонько добавил :

- Ну уж нет, посадочку я запишу все равно!

И тут же стал доставать чернильную ручку.

Командир, опаздываем!

Крайний год в летал со штурманом Серегой Зайдулиным. Пришел он к нам вместе с Толей Ершовым с началом афганских событий с Николаевки, а точнее с «бомберов». Высокий, крепкий, немного медлительный, но в принципе это так и надо в «бомберской» авиации. Если Толю Ершова было понятно – «за что» отправили к нам на «усиление», то Сережка дисциплину не нарушал, водку не пил и был со всех сторон положительный.

Летали вместе почти год, в разведке начинал с азов, первое время было трудновато, но потом привык и потихоньку начинало получаться (это только касается «координат» на полигоне, а в остальном отлично «штурманил»).Правда, на первых порах, пытался свое «ноу-хау» открыть в разведке, а в частности при воздушном фотографировании (площадь из 4-5 заходов) с высоты 3000 метров с помощью… РСБН! («полет с СРП…азимут от…азимут на»).

Ему тяжело было работать визуально, вернее непривычно, вот он и решил свои знания применить в деле. Первый заход. Все настроил, мне рассказывает, как по стрелочке выдерживать направление! Маршрут учебный, ориентиры знакомые, карту перед полетом посмотрел. Хоть и видно с такой высоты плохо, но две характерные горушки впереди видно было, вот от них и «отплясывал».

Он мне – «дай ногу вправо» (в смысле чтоб стрелку в центр), а я наоборот – влево до упора, так что самолет боком! И так мы почти все заходы! Прилетели. Сделали схему. Более - менее нормально. Он от радости светится, хороший способ! Пришлось рассказать, куда ногу давал! Потом, конечно понял, что надо на землю смотреть, на нее родную!

Ну а в тот раз (это насчет – «Командир! Спешим!»), он меня чуть не ввел в состояние «транса».

Летим ночью по маршруту, впереди минут через 20 полигон на берегу озера, в районе косы. Ночь, темно. Ни Луны, ни огонька. Высота метров 400-600. Впереди минут через15 должна быть будка обходчика на железной дороге - вот и вся радость в ночном полете. Вдруг (серьезным голосом) Серега говорит по СПУ:

-Командир! Опаздываем! На пять минут! Надо скорость 880!!!

Не понял?

- Куда опаздываем?

- На полигон у нас выход в 23.15!!!

Ну, думаю, неужели на предполетных указаниях стали время выхода на полигон давать? Да никогда такого не было? Может - прослушал? Эх, бл…, опять Сева повод найдет, драть будет. Постой – постой! Вспоминаю. Все слушал, ничего не пропустил, точно, время – не давали! А Серега продолжает :

- Давай скорость увеличивай! 900 истинную, по тонкой стрелочке! (как будто не знаю, что там еще и тоненькая есть?!)

А сам все вспоминаю… ну не может быть, что бы пропустил такое важное «нововведение»? Наверно штурман бы занятия неделю проводил по такой «точности»!

Р.S. Ну, никогда раньше в разведке мы в Балхаше (во всяком случае) не летали по времени, вернее с точным выходом на цель. На подходе к полигону, запросишь РП, говоришь, что «через 2 или 3 минуты буду…высота…» и все!

А потом до меня дошло! Серега – то с бомберов! Ну, ладно, флагман! Сейчас мы тебе скорость увеличим. РУДы вперед, секунд 20 подержал и поставил опять на 88% (скорость чуть выросла и опять до 800 по прибору медленно уменьшается).

Прошло несколько минут. Летим. Тишина. Думаю, дай спрошу:

- Сейчас нормально?

- Да-да! Нормально! Так и держи!

Через 5 минут опять команда :

- Теперь спешим командир! На три минуты!!! Давай скорость 700!

Убрал обороты, подержал немного и плавно-плавно вывел какие стояли до этого. Серега там что воркует, потом затих.

Вышли на полигон, отработали. Идем на привод. Я его спрашиваю:

-Ну, а как на полигон по времени вышли? Нормально?

- На 35 секунд опоздали, но это нормально, не расстраивайся!

«Расстроился».После посадки заходим в класс на высотке. Беру черновик – смотрю (может на самом деле, что-то нарисовали?) Да нет, рука комэски никаких лишних движений не делала. Зову Серегу. Покажи - где время разведки в плановой? Он уверенно тычет пальцем в значок в виде буквы «Ф».

- А время где?

- Ну как, где? Вот посередине, а время над буковкой – 23.15! Строго вверху по плановой!

Объяснил. Просто сработал стереотип полетов на полигон в ФБА, когда случайно глянул в плановую. Больше мы никуда не опаздывали и не спешили…

 

КГБ интересуется

Возле штаба с Тимченко Ю.А., как говорится, «лоб в лоб» встречаюсь. Он улыбнулся, спичка в зубах (признак хорошего настроения) :

- Твои документы пошли на замену. Теперь доволен?

- Да. А кто от замены бывает не довольный?

А еще через месяц, опять же возле штаба, подзывает меня замполит полка и говорит тихим голосом:

- А расскажи-ка мне Жибров, как ты с немцами из ФРГ дружбу дружил? Как военную тайну бережешь?

Вопрос прозвучал до того неожиданно, но быстро вспомнил - что? где? когда?

Да, было в 79 году в Липецке, сидели за столом, случайно, с немцами из ГДР. Общались, особенно с их плохим русским и еще более ужасным нашим немецким.

- Нет, немцы точно из ГДР, а не из ФРГ. Да и потом военной тайны сам еще не знаю.

Замполит с серьезным лицом и говорит:

- Счастье твое, что из ГДР. Хотя как еще посмотрят и на этих немцев?

Раскрывает папочку, а там листа три печатного текста. Печать угловая, гербовая и буковки крупно – «КГБ СССР». На мой немой вопрос – «дайте почитать»? – замполит только быстро перелистнул «подшивку», но и этого хватило, чтобы рассмотреть примерное содержание: дословно было все записано, даже содержание фраз. Замполит папочку захлопнул и со словами:

- Жди теперь, а что решат – не знаю? – пошел к себе в кабинет.

Долго в раздумьях не мучался, знал, что там точно про секреты ни слова не было, хотя там было другое, ну абсолютно!

Замена была осенью, видимо «угрозы безопасности страны» обнаружено не было. Вот только красиво было все записано, слово в слово!

«Космонавты»

Отдельный разговор про эскадрилью МиГ-25. Звали мы их «космонавтами», все-таки ближе к космосу летали. Самыми молодыми там были наши выпускники Барнаульского ВВАУЛ 74 года. Но даже три года разницы между нами в то время, казалось довольно много. Конечно, они были опытней и потом в то время сам

МиГ-25 (как для меня и сейчас) вызывал уважение. Ну а в классе вид летчика в ВВК и ГШ просто приводил в восторг. Не знаю почему, но больше всех запомнился Миша Кукушкин, когда в раздевалке 1-й АЭ он переодевался, вернее «его одевали».

Небольшого роста, крепкий, ему тяжело давалось переодевание. Пока шел этот «процесс», розовые щеки становились пунцовыми и облачась в «доспехи» Миша шел к самолету. Частенько рассказывал про полеты, был общительный, веселый. Напористый. Наверно так и запомнился хорошо.

А если честно, вспомнив «первую», перед глазами всегда Юра Крейс. Конечно, тогда и сейчас не Юра, а Юрий Андреевич. Он был просто образцом. Хороший летчик, пунктуальный, знающий, отлично во всем разбирающийся. С ним было просто интересно находиться рядом, слушая его, всегда удивлялся правоте и точности всех обсуждаемых вопросов. Он был интересен всегда, честно. Потом мы были молодыми, зелеными и конечно приятно, когда чувствовалось нормальное, уважительное отношение от более опытных и старших товарищей. Летал отлично, а его слово, касающееся полетов или отдельных вопросов, никогда, в принципе, не оспаривалось. Маленький штрих к его портрету - на строевых смотрах наши сапоги гармошкой у большинства летчиков просто не вписывались в его «отполированные», без единой морщинки (можно было использовать как зеркало) сапоги! Ни одно построение не обходилось без шуток, а он всегда отшучивался:

- Ничего не делал, такие на складе выдали!

Боря Ямушев (вместе жили в холостяцкой квартире), небольшого роста, худенький, живой и энергичный. В его обязанность входила «доставка» периодически емкости с массандрой (в основном ее содержимое предназначалось для гостей). И когда Боря шел, «слегка» накреняясь от тяжести штурманского портфеля, от автобуса к дому, всегда хотелось помочь. Помнятся его «уроки» на кухне. Как-то сидим с Витей Мариевым, ужинаем «чем бог послал» (а послал тогда бог банку литровую икры, отварили риса, причем и он и я первый раз его варили, сидим). Боря пришел с полетов, выпили по сто грамм, и его потянуло на разговор:

- Эх, молодежь, не знаете что такое полеты.

И начался разговор про «космос». Мы, конечно, говорим, что на «Яке» все равно интересней, все же ближе к земле и потом задаем вопрос – «а в чем же прелесть полета на Миг-25»? Боря задумался. Потом говорит с таким кайфом в голосе, так мечтательно:

- Летишь, а на указателе скорости 2.5, прибавил форсажа и уже 2.8!!!

Процесс подготовки к полетам в эскадрильи был сведен к минимуму (я имею в виду документацию). Программы, карты у всех всегда под рукой. Когда они перешли в новый класс на тренажере, то оборудовали его очень хорошо. Вся «теория», необходимая на зачетах, была на стендах, и сдача любой проверки проходила на «ура»! Времени у них свободного было больше, поэтому сделали себе летний класс, даже грядки разбили с арбузами и дынями. Причем никого не надо было заставлять, в этом плане они сами искали себе работу.

А канцелярию оборудовали с учетом специфической особенности «спиртоносцев». Сам убедился. Субботник. Как положено в эскадрильи отмечаем это дело. Но…проблема возникла. Закончилось. Всеволод Иванович вышел на пару минут, и зайдя обратно говорит мне, т.к. сидел с края за столом:

- Возьми банку (3л), там Лопатин ждет. Сходи. Принеси. Быстро!

Выхожу, иду с Толей на тренажер. Подходим к двери канцелярии. Толя принимает «строевую стойку» (а они тоже празднуют), стучится. Заходим.

- Разрешите товарищ командир?

Щербинин за столом, читает бумаги.

- Я на минутку, бумаги возьму!

- Бери.

Подходим к полированной стенке, где написано название звена. Толя берет ключик, открывает. Внутри, помимо бумаг, летных книжек и других мелочей, сбоку вмонтирована канистра на 20л. Специальный механизм для наклона емкости…

- Подставляй…. не разлей… хватит?

- Разрешите идти, товарищ командир?

- Идите!

Командир! Водички попейте…

Сдавали новую высотку. Там уже почти было все готово, еще неделя и ее открывают. Командир батальона связи заехал, чтобы уточнить расстановку телефонов, ГГС и т.д. Январь месяц, а в высотке жара, натоплено так, что хочется раздеться. Работяги (гражданские и военные) наводят марафет перед приемкой. Комбату стало жарко и, увидев бачок с «кранчиком» и солдатской кружкой, решил утолить жажду. Набрал по края, сделал хороший глоток и… закашлялся от неожиданности. Ну, конечно, массандра! Рабочие спокойно работают, подойдут, отхлебнут и снова за работу. А емкость литров на 30, наполовину пустая. Пьяных не видно.

Вышел на крыльцо, а тут газик командира у КДП остановился. Решил пошутить. Зовет, под предлогом, где «удобней телефон установить в кабинете». Ходят по высотке минут 10, подходят к бачку. Комбат предлагает выпить водички, а то жарко что-то. Командир не хочет. Пошли уговоры, в итоге нехотя соглашается. Наливают кружку, глоток… После этого «счастье» для строителей закончилось…

Валера Доколин

Валера Доколин, кличка «Дед», был старшим летчиком. По возрасту гораздо старше многих. Раньше летал инструктором, потом уже попал в боевой полк. Отличительной чертой его была активность на другом поприще – это что-нибудь достать. Не знаю, где он сейчас и кем, но если бы его перенести в том возрасте в сегодняшнее время, наверно был бы олигархом! Подпольная кличка была – «деловар»! Как-то сидим в классе, готовимся к полетам. Валера озабоченный чем-то, то подойдет к одному, то к другому. Переговорит, отходит. Подошел ко мне. Тихо спрашивает:

- Ты не можешь баржу достать?

- Какую баржу???

- Да мне надо табун лошадей на южный берег переправить, а с баржей проблема. Нет никого знакомых?

Нет, Валера…

Уже потом он немного рассказал. Приходит вагон «туфа», который он поменял на два вагона лесоматериала, но там еще надо табун переправить, просили… и так цепочку раскрывает, длинную…

С баржей не знаю, получилось или нет, уверен, что получилось. Но «деловар» он был настоящий!

Потом, пришлось видеть его в «деле» - фантастика! Наш замполит, озадачил вопросом ремонта «ленинской комнаты». А где взять материалы? Тут Валера оказался рядом, мол, нет проблем, 30 литров спирта и все будет в норме! У него прораб знакомый в городе (а на весь город всего два прораба!), он все решил, едем на «Урале» забирать доски и т.д. Заехали в гараж, спирт оставил, а взял двухлитровую баночку с собой. Приехали на стройку, загрузили полмашины, Валера рассчитывается (а они в хороших отношениях с прорабом), передает эту баночку, а прораб и говорит:

- Валера, у тебя совесть есть? Мне не надо ничего, ты смотри сколько работяг из окон смотрят? Я ведь без плана стою, а всю столярку тебе отдал? А они что, слепые?

Валера, скрипя сердцем, дал еще литр огненной водки и мы поехали. На мой вопрос, тебе что, жалко? Валера произнес:

- Не надо баловать!

На следующий день, едем опять, к Ивану Ивановичу (прорабу, кстати, классный мужик!), договариваться насчет паркета. «Дед» берет литр спирта. Забираем у прораба заветную накладную и выслушав на ходу брошенную фразу:

- Ты, Валера, хоть там по-человечески рассчитайся.

Валера садится в «Жигули», я в «Урал», думаю, едем вместе. Нет!

- Все забирай, рассчитайся (дает литр), а я по делам поехал…

Я понятия не имею - куда ехать? В двух словах рассказал и уехал! Приезжаю на какой-то комбинат, там машин 5-6 стоят в очереди за паркетом. Нашел начальницу, даю ей накладную, «торжественно» вручаю грязную бутылку (литровая из под молока, чуть ли не кукурузой заткнутую!) спирта. Она смотрит в накладную, на бутылку и вообще не может понять, что делает здесь летчик в «ползунках», демисезонной куртке, в шапке с кокардой? Еле – еле разобрались, спасло то, что я вспомнил как зовут прораба! В итоге – забрал весь паркет (а это целый «Урал»!), который пришлось загрузить с солдатиком, выслушать все от «очереди», кто стоял за паркетом, а им, естественно, не хватило. Приезжаем. Разгрузили. Оказалось, что паркета хватит на три комнаты!!! Потом еще долго раздавали желающим, которых надо было найти.

У Валеры был талант! Он мог уговорить любого незнакомого человека. Уже летом, надо было пару банок половой краски достать, опять в казарму. Оказался с Валерой. Приезжаем на БГМК, на какой-то склад, причем он сам не знал куда едем! Нашли начальницу, Валера ее «охмурял» минут сорок. Я спокойно жду на улице. В конце –концов зашел в кабинет, а там примерно такой диалог:

- У меня на складе, на весь комбинат осталось 4 банки краски!!! А вам надо 5!

Вы в своем уме?

Валера спокойно говорит:

- Я Вам спирта дам…ЛИТР!!!

- Какой к черту спирт, он мне даром не нужен!

Не знаю, о чем там они говорили, но у меня было такое впечатление, что начальница была готова отдать все, лишь Валера отстал! А через 10 минут выходит Валера и несет три банки краски!!! Сели, поехали… смотрю, бутылка спирта лежит в машине.

- Валера, ты что, не отдал?

- Забыл! Что ж теперь возвращаться?

Р.S. Скажу честно, дефицит краски был тогда просто жуткий! В казарму привезли всего одну, две другие разделили поровну…

Вот такой была Валера, своеобразный, ни на кого не похожий. Многие понимали, что авиация его немного тяготит, слишком много было замыслов «хозяйственных», хотя летал хорошо и претензий не было.

Генеральский зал

Опять начальство на плане! На этот раз серьезное. Заместитель министра обороны по тылу Куркоткин. Для такого гарнизона как наш, конечно, величина. Ехал не к нам с проверкой, а на склады в Орта-Дересин, но садится у нас! А в армии это подобно кошмару. Комбат, майор Малыханов (если не ошибаюсь) был типичным представителем тыла. Солидный, обычно медлительный (не барское это дело!), тут развил бурную деятельность. Самое главное решил сделать перепланировку в «командирском» зале. Скажу честно, что наши командиры всегда кушали в летном зале, ну а если нужно, была комнатка, командирская. Но комбата не устраивал такой вариант. Вбухал кучу денег, из комнаты сделал «предбанничек» с умывальником, зеркальцем и т.д. Купил новую «стенку», посуду, паркет, ну, полная красота! И вот чтобы лак паркетный побыстрей высох, подогнал машинку с «теплым воздухом», солдат-узбек оказался главным – греют пол. Вечер, прохладно! Боец пригрелся и …заснул думая, что он в Ташкенте! Лак вспыхнул, маленький пожар. Ясное дело, пожарная команда все затушила, но от генеральского зала осталось только название! А через пару дней уже «самого» встречать и кормить надо! Короче, все повторилось, как начинали: ремонт, закупки, паркет, лак…

Утром в понедельник идем в столовую и наблюдаем картину: сидит комбат у входа в зал, «старший», «рукав» дует горячий воздух в «генеральский» зал, сушат паркет!!!

Успели. К обеду ждали прилета «самого»! Но самое смешное, что первым бортом привезли «Чайку»; солидный прапор (минимум как генерал-полковник)-личный водитель, «отобедал» в апартаментах и убыл встречать хозяина. Замминистра в столовую так и не попал, видимо «отобедал» на складах.

Еще про комбата. Был у нас солдат-диспетчер, небольшого росточка такой. Нормально справлялся с этими делами, но все-таки умудрился попасть в историю.

«Откушал» как-то водочки, мало - и пошел, наводить «ужас», в гостиницу в аэропорт. Оттуда был водворен на гаупвахту, ну и сослан, ясное дело после недельной отсидки, на подсобное хозяйство. А уж комбат там спуску не давал, да так, что служба диспетчером снилась ему каждую ночь!

У комбата там обитал любимый «кабанчик», размеров огромных и существовал целый ритуал. Обычно Малыханов минут за 15 до построения проезжал на «газике» мимо начинающих строиться подчиненных и прямиком к «любимчику». Баловал его чем-нибудь вкусным из своих рук, чесал за ушком, в следствии чего кабан находился в состоянии эйфории, закатив от удовольствий глаза, пока…не скрывался из вида командирский УАЗик. Тут бывший диспетчер тихонько подходил сзади и прекращал эту идиллию сильным ударом своего небольшого размера сапога в «хвостовую часть», тут же убегая за забор! Хрупкий с виду диспетчер в удар вкладывал все свое отношение к комбату! Так продолжалось каждый день до его «дембеля».

А все подробности эти были случайно услышаны, когда «юный свиновод» делился своими шалостями с новым бойцом - диспетчером на КДП…

Вспоминая Балхаш

Я всегда задумывался – почему так хорошо помнится именно этот гарнизон, этот город? Помнится все, что было там за четыре года. А ответ простой.

Во-первых, пришли лейтенантами, там прошло становление, как летчиков. А самое главное, конечно люди. Командиры, летчики. Пришли, что там говорить «зелеными» лейтенантами, уезжали совсем другими. Если в других гарнизонах порой забылись фамилии с кем летал, то «балхашские» помнятся до сих пор и со всеми подробностями.

Тимченко, Барсуков, Петренко, Муфазалов, Крейс, Щербинин, Мишин, Горбашевский, Шемонаев, Шишкин, Соловьев-старший, Соловьев – младший, Игушев, Горбатов, Росляков, Сагановский, Тупаев, Козлов, Макаревич, Тиц, Гребенников, Ягофаров, Агеев, Дрегер, Кукушкин, Черемисин, Дудкин, Добрынин, Субботин, Голиков, Лопатин, Лупанов, Быков, долго можно перечислять. Но самое главное, что все помнится! Здоровья Вам всем и спасибо за все!

You have no rights to post comments

Поддержать сайт

logo1Поддержать сайт можно через мобильный Сбербанк на номер телефона +79117638566 Жигалов Евгений Павлович.

Заранее Спасибо! 

Евгений Жигалов.

Яндекс.Метрика