• Фото 9
  • Фото10
  • Фото11
  • Фото 12
  • Фото 13
  • Фото14
  • Фото 15
  • Фото 16
  • Фото 17
  • Фото 18
  • Фото 19
  • Фото 20
  • Фото 21
  • Фото 22
  • Фото 23
  • Фото 24
  • Фото 25
  • Фото 26
  • Фото 27
  • Фото 1

Глава пятая. В небе Афганистана

Подполковник Сергиенко В. А. воин-интернационалист

  

Легендарная судьба военного летчика

За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм присвоить полковнику Руцкому Александру Владимировичу звание Героя Советского Союза.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Горбачев

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Т. Ментешашвили

Москва, Кремль, 8 декабря 1988 года

 

В 1988 и 1989 годах фотографии Героя Советского Союза Александра Руцкого газеты помещали на первых полосах, о нем были написаны десятки очерков и репортажей. Гордясь земляком, жители Курска избрали его почетным гражданином города.

В семье Руцких военных четверо. Отец — Владимир Александрович — танкист. Фронт прошел. Подполковник в отставке. Александр с девятого класса в авиации. Сначала, понятно, — в этаком-то возрасте! — аэроклубовский летчик. Потом армия: школа воздушных стрелков. Летал на «бомберах» солдат. Место у воздушного стрелка хуже, наверное, и не придумать: один-одинешенек, в хвосте, задом наперед. Скукожившись, натрясется за полет — черные круги в глазах. Однако, авиация, голубой околыш, крылышки в петличках... Отлетав срочную, подал в Барнаульское авиационное. После окончания учебы служба летчиком-инструктором в Борисоглебском училище. Переучился на истребитель. И Военно-воздушную академию окончил как истребитель.

А воевать — да, воевать! — довелось на штурмовиках. Но это еще не скоро...

Третий из Руцких — Владамир — тоже военный летчик. Сейчас служит в Борисоглебском училище.

Младшему из братьев — Михаилу — стать летчиком не привелось. С парашютным прыжком однажды не повезло. Ушел парень в милицию. Теперь офицер милиции. Служба не из легких, так что и его можно считать военным.

Еще двое Руцких — Сашины сыновья, уже отца подпирают, но сказать, будут ли военным^, пока не решаются ни они сами, ни отец. Хотя младший, Александр Александрович — дедов любимец — уверяет, что непременно будет танкистом... А Дмитрий Руцкой учился в Барнаульском ВВАУЛ, которое в свое время закончил отец, но по состоянию здоровья, закончить его не смог.

Такая вот у курян Руцких мужская половина семьи. Впрочем, о женской можно было бы рассказать интересного не меньше. Там тоже народ замечательный: даже опытные инженеры-электроніцики есть. Одним словом, на уровне века...

Согласны, товарищ подполковник, летать на штурмовиках? — спросили его в «кадрах».

Рожденный летать не задумывается, на чем ему летать.

Согласен!

Дадим в подчинение молодежь*, — снова, будто испытывая, напомнил ему начальник.

Да кому же еще, как не молодым, и летать? Сам-то он разве не из лейтенантов?

И отлично. С молодыми сам молодой. — Руцкой за словом в карман никогда не лез.

И стал он командиром «грачей» — так летчики окрестили самолеты штурмовой авиации. Вскоре встречал Руцкой своих лейтенантов. Его обрадовало, что все из Борисоглебского. Правда, поначалу кое-кто из них, увидев в канонирах вместо привычных МиГов самолеты-штурмовики, скривил губу: истребителю, мол, подавай стратосферу, сверхзвук, а на «граче» куда улетишь? Эко дело, утюжить воздух на высоте телеграфного столба!

Неужели вам про фронтовой ИЛ-2 никто не рассказывал? А как работают «грачи» в Афганистане, тоже не слышали?

В первый раз молодые увидели командира неулыбчивым.

А мы в Афганистан полетим? — спросил лейтенант Владислав Гончаренко?

Ну уж прямо и в Афганистан... Его надо заслужить,— ответил командир. — Какой у вас класс, лейтенант? А у ваших товарищей? Пока никакого... А в Афганистане не взлет- посадку отрабатывают в зоне над аэродромом. Там воюют...

Летали по три смены за день. Сдали на третий, а потом и на второй класс. В течение года. Афганистан заслужили...

В кабинете у Руцкого то и дело трезвонил телефон: заместитель по летной нужен всем.

А знаете, какая была самая большая в жизни радость? — спросил и сам ответил: — Меня ведь сюда назначили на главную по существу летную должность в части, когда я еще не был допущен к полетам. Значит, верили. Главком поверил. В центральном-то авиационном госпитале сначала ни в какую не хотели допускать к полетам. Случись, мол, что в воздухе, говорили врачи, даже катапультироваться не сумеете. Чиненые-перечиненые позвонки не выдержат удара катапульты.

Нет, язык не повернется назвать медиков перестраховщиками. Вполне объективно оценивали они возможности человека, которые, увы, имеют свои пределы. Впрочем-, в случае с Руцким медицинская комиссия ошиблась. К счастью, А еще служат в госпитале такие мастера, как полковник Виктор Дрянных. Двадцать тысяч операций на его счету, сотни возвращенных к летной службе офицеров. Руцкой — один из них.

На аэродроме, где базировались «грачи» Руцкого, еще с утра столбик термометра подскакивал до плюс сорока. Растопырив короткие крылья, словно от зноя, дремали, присев у кромки летного поля, толстобрюхие «грачи». А летчики, спасаясь от жары), сидели под откинутым пологом палатки и глотали, обжигаясь, несладкий, заваренный верблюжьей колючкой, терпкий крутой напиток. Всего какой-нибудь час назад, возвратившись с задания, штурмовики продолжали — уже после официального командирского разбора — обсуждать перипетии недавнего боя. Только теперь уже с трепетом, с подначкой, с незлобивым розыгрышем. Это уж как водится.

Руцкой совершил в небе Афганистана триста шестьдесят боевых вылетов. Дважды горел. Заходил без двигателей на посадку. Тридцать девять пробоин оставил душманский свинец на его «граче». Те борисоглебские пареньки-пилоты выросли у него в классных воздушных бойцов. По две, по три государственные награды имеют. А старший лейтенант Владислав Гончаренко, ведомый Руцкого, стал Героем Советского Союза.

В тот свой последний, триста шестидесятый боевой вылет, Руцкой шел в паре с Владиславом. Следом стартовал подполковник Валерий Курдас с ведомым старшим лейтенантом Александром Кошкиным.

Накануне афганские товарищи попросили помочь уничтожить крупную базу душманов;, обнаруженную в нескольких километрах от пакистанской границы.

И вот вражеский объект. Нужно определить у противника наличие средств ПВО. Как и условились, Руцкому предстояло вызывать огонь на себя, чтобы их обнаружить.

Сто семьдесят четвертый, смотри в оба, — скомандовал Руцкой ведомому. — Прикроешь...

Вас понял, сто шестьдесят первый...

Руцкой бросил штурмовик на душманские позиции, те не выдержали — открылись: навстречу «грачу» понеслись струи свинца. И тут же реактивные снаряды с борта ведомого, а затем и второй пары точно накрыли огневые средства душманов.

Еще заход,— приказал Руцкой, устремляя машину к земле прежним курсом. Пуск! На развороте, наблюдая боевую работу подчиненных, услышал в наушниках тревожное:

Сто шестьдесят первый! Сто шестьдесят первый!..

Больше Руцкой ничего уже не слышал. Машина словно со всего маху уткнулась в невидимый барьер, ее страшно тряхнуло, и летчик, ударившись о фонарь кабины, будто куда-то провалился. Очнулся и еще не увидел, а ощутил, что самолет опрокидывается, что продолжает, падая, уходить курсом девяносто. Летчик подал ручку вправо, и — чудо! — продолжая заваливаться на крыло, теряя высоту, «грач» нехотя, по все лее послушался руля, отвернул от границы. Внизу Руцкой увидел словно из серебряной фольги ленту реки. Рванул дежку катапульты, и, неуправляемый уже самолет, выбросил летчика, нет, не вверх, а вниз, под углом к земле.

Он свалился на мягкий, крутобокий склон речного берега. И это спасло его.

Впрочем, этого Руцкой тогда не знал. Как и не знал, что угодила ему американская ракета в левый воздухозаборник. Двигатель, крыло распороты. А сам он тяжело ранен: поврежден позвоночник, сломана рука, разбита голова. И не видел он, как душманы, выскочив из укрытий, бросились к месту падения. Враги знали, какая сумма назначалась за голову командира «грачей». Наперерез душманам тут же устремились два бронетранспортера народной армии. Афганские друзья спасли подполковника.

Вызванный по радио вертолет доставил бездыханного летчика в наш военный госпиталь. Нейрохирург подполковник Виктор Савинков сделал невозможное — вырвал ' Руцкого из лап смерти.

Ну а потом, после Кабула, — другие госпитали. В Одессе, Москве. И приговор: «Забуду, орел, о небе!».

С таким «приговором», Руцкой не смирился. Каждый день до селимого пота — тренировки, сверхнагрузки на позвоночный столб, занятия на тренажерах. Своего добился.

. И вот, после непродолжительного отдыха, полковник Руцкой А. В. снова в Афганистане.

Это было 4-го августа...

Что-то дрогнуло, встрепенулось в душе полковника А. Руцкого, когда он, получая боевую задачу на вылет, услышал: — Ваша группа под прикрытием пары истребителей идет в район Хоста.

Город Хост... Вмиг нахлынули воспоминания.

...И вот он в этом, как оказалось, последнем полете. Внизу — Хост. Руцкой взглянул на часы: было девятнадцать сорок. — «Я, 703-й — передал в эфир Руцкой. — Работу группы разрешаю». Затем они осветят местность, а еще через две минуты после этого ведомый полковника Руцкого старший лейтенант А. Кудрявцев доложит на КП о пуске двух ракет и поражения самолета ведущего.

Несколько минут самолет, в левый двигатель которого попала ракета, вращало вокруг оси. Горели крыло, левая часть фюзеляжа, фонарь. «Грач» не слушался управления, по инерции его несло на территорию Пакистана. Руцкой включил правый двигатель до максимума. Штурмовик стал послушен его рукам, лег на курс, стал набирать высоту. И в это время новый удар — взрыв правого двигателя. Самолет бросило влево вниз, и, как ни пытался Руцкой вывести его в горизонтальное положение — тщетно. Машина была неуправляемой, горела.

Над залитым огнями кишлаком полковник подумал: отведу в сторону и катапультируюсь. Но в этот момент грохнул взрыв. Руцкой почувствовал удар в спину и вместе с крылом вылетел из кабины. Рядом пронеслись горящие обломки штурмовика.

Полковник оттолкнулся от кресла, несколько мгновений парил в свободном падении и на высоте 1.500—2.000 метров открылся парашют.

Упал в эвкалиптовую рощу. Крона дерева смягчила удар. Торопливо освободился от парашюта. Когда приземлялся, видел цепи солдат, прочесывающих место приземления, машины с прожекторами. Солдаты были в полутора километрах от Руцкого, отчетливо слышались автоматные очереди — били по кустам.

Шел всю ночь. Под утро залез на скалистую гору и оттуда вел наблюдение. Гора была крутая, высокая — нужно альпинистом быть, чтобы подняться (сгоряча Руцкой влез на нее, сам потом, гадая, как это вышло). Поисковые группы сновали рядом, не замечая его. К исходу второго дня своей одиссеи Руцкой подошел к реке, попытался переплыть ее. Не вышло. Невдалеке виднелся мост. Ступил на него — обнаружили мятежники. Завязалась перестрелка. С моста сиганул в воду, и стремительное горное течение отнесло его к тому месту, где упал самолет. Предстояло заново повторять путь, который прошел. На третий день он оказался на скалистой горе. До границы оставалось километров пять. Начал спускаться по каменистой осыпи. Неосторожное движение, и камни посыпались вниз. Невдалеке женщина пасла коров. Услышала — оглянулась, заметила Руцкого и поспешно куда-то ушла. А когда Руцкой спустился, тупой удар по голове из-за валуна поверг его наземь. Очнулся — связан по рукам и ногам, рядом — семеро мужчин. Назвались кочевниками. Один из них неплохо говорил по-немецки (как объяснил, учился в Берлине) — так на русском и на немецком и объяснялись.

Руцкой представился советником, майором. Поверили. Очень быстро столковались: они отводят Руцкого к границе — за него дадут выкуп. Его развязали. Четверо незнакомцев пошли с ним трое остались. Один из троих и сообщил в банду о «майоре-советнике».

«Мы уже перевал перешли, до долины километра два осталось, как догнали нас всадники, — рассказывал Руцкой. — Крепко поругались они с моими провожатыми, потом меня забрали и отвезли в банду. Руки за спину связали и подвесили на столбе до утра. Как выжил — не знаю. А утром военным десантникам передали, те — летчикам, в пакистанскую авиационную часть. Познакомили с полковником, который сбил меня. И вот одна деталь: летчики говорили, что охотятся за 703-м, а то, что это именно мой позывной они не знали.

Часа в три пополудни в часть прибыли двое гражданских, сфотографировали, надели наручники и вертолетом отправили в Пешавар. Там долго соблазняли, предлагали деньги, красивую жизнь на Западе в обмен на интересующие их сведения о составе ограниченного контингента наших войск в Афганистане».

Он отверг подобные предложения, с честью и мужественно выдержал все испытания.

8 декабря 1988 года полковнику Руцкому Александру Владимировичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

<<К оглавлению

Читать дальше>>

 

You have no rights to post comments

Поддержать сайт

logo1Поддержать сайт можно через мобильный Сбербанк на номер телефона +79117638566 Жигалов Евгений Павлович.

Заранее Спасибо! 

Евгений Жигалов.

Яндекс.Метрика