Л. И. Кузнецов, подполковник, выпускник 1974 г., летчик-снайпер
В 1984 году на территории ГДР, ПНР, ЧССР, ВНР проводились учения «Щит-84» под руководством Маршала Советского Союза Куликова.
Я, командир 2АЭ, гвардейского бомбардировочного полка, в составе 12 самолетов участвовал в этом учении. Моей эскадрилье была поставлена задача разрушить (заминировать) ВПП и уничтожить самолеты на открытых стоянках на полигоне «Витшток» с посадкой на аэродроме рассредоточения Колобжек ПНР.
Полеты до полигона выполнялись в сложных метеоусловиях. Боевой порядок на сокращенных временных интервалах 15 мин с использованием «РСБН - 6с» режим «Встреча» на 100, 200, 300 м, с выполнением боевого маневрирования на отдельных участках маршрута с учетом требований тактики ФБА. Удар группы был нанесен за 1 час. 45 мин. 1 звено — по ВПП с предельно малой высотой равной 200 м с использованием АБ «Бетаб-250»; 2 звено — с высотой равной 1100—1400 м с применением КАБ-500 л (корректируемым АБ); 3 звено — по самолетам на открытых стоянках с различных направлений с пикирований, бомбометанием пуск НРС. После нанесения удара тактические группы выполнили удар от цели на предельно малой высоте, с выполнением боевого маневрирования (ПИМ, ПРМ).
В 1-й ударной группе у ведомого пары на высоте 300 м, при скорости 900 км'/час загорелось табло «Пожар правого двигателя». Ведущий пропустил ведомого вперед и подтвердил пожар двигателя. Я дал команду на выключение двигателя, закрытие пожарного крана и на ликвидацию пожара. Пожар ликвидировать не удалось, летчику дал команду на катапультирование. Экипаж благополучно покинул самолет. Я приказал ведущему второй пары набрать высоту 900 м, включить аварийный приемник (для приема позывных Комарам PC—прибой).
Летчик установил работу 2-х маяков системы «Комар-2м» и определили визуально координаты места приземления экипажа. Все это и передали на КП аэродрома. Вертолет поисково спасательной службы подобрал на борт экипаж и оказал первую медицинскую помощь. В ходе развития аварийной ситуации летчики действовали быстро, хладнокровно и грамотно. Экипаж был награжден правительственной наградой «орден Красной Звезды».
За умелое руководство авиаэскадрильей и отличные результаты, показанные в ходе учения, главком ВВС, Главный маршал авиации П. С. Кутахов наградил меня именными часами «Ракета».
С 1985 года переучился на С-24 м. За этот период было проведено 2—3 ЛТУ ежегодно с выполнением взлета дозаправки топливом в воздухе, встречная, попутная, с выполнением боевого маневра на незнакомом аэродроме и посадки на своих аэродромах. Эти полеты требуют тщательной подготовки, четких действий и большой психологической подготовки летчика.
А. В. Руцкой, генерал-майор авиации, вице-президент России, выпускник училища 1971 года
С чувством глубокого удовлетворения вспоминаю курсантские будни в родном Барнаульском училище. До малейших подробностей помню торжественный ритуал по вручению нам дипломов. Первые лейтенантские погоны храню до сих пор.
Училище для летчика — это лишь начало пути, и, я бы сказал, сложного, противоречивого, а подчас и тернистого. Как пройдешь по нему, зависит от каждого из нас. В моей жизни и службе трудно найти день, который бы не оставил в памяти своего следа, потому что каждый из них нес в себе что-то новое, неизведанное. Были взлеты и неудачи, радости, печали и тревоги. Сколько буду жить, буду помнить самый счастливый миг в моей жизни — возвращение из плена на Родину. После всего пережитого хотелось целовать родную землю, дороже которой нет ничего на свете. Родина у человека одна, как и отпущенная ему жизнь. В повседневности буден, в круговерти насущных забот и хлопот мы порой как нечто отвлеченное воспринимаем такие слова, как Родина, Отечество.
Да, мы пока не можем похвастаться благами жизни, какие хотели бы иметь. Почему так произошло — разговор особый. Речь сейчас о другом — о чувстве кровной, неразрывной причастности к боли и надежде родной земли, любви к Отчизне.
Ни у одного народа нет обычая хулить своих отца и мать за их небогатый достаток. Почему же мы все чаще позволяем смотреть на свою Родину как на бестолковую мачеху, позволяем демагогам хаять историю, осквернять памятники, сеять межнациональную рознь. Договорились до того, что армия — кормушка. Обыватели в открытую заявляют: от кого вы нас будете защищать? И зачем вообще служить в Вооруженных Силах?
Цель подобных заявлений ясна. Но другой Родины нам никто не даст. Всем это следует осознать не ради факта, а ради практических дел. А они сегодня сложнее и ответственней, чем вчера. Вернуть жизнь нашим исконным духовным ценностям, очистить общество от накипи и застоя, сделать человека подлинным хозяином своей судьбы — вот одна из главных задач нашей деятельности.
Убежден, что только этот путь принесет Отечеству, России могущество и славу.
Хочется пожелать курсантам и офицерам Барнаульского ВВАУЛ с честью и гордостью пронести через всю летную биографию знамя нашего славного училища, с высокими показателями осваивать авиационную технику, быть надежными защитниками воздушных рубежей нашей любимой Родины, достойными продолжателями традиций авиаторов старших поколений.
В. Г. Власов, подполковник выпускник училища 1971 года, летчик 1-го класса
Всегда с теплотой вспоминаю годы учебы в училище. Не скажу, что прошли они совсем гладко и складно, но было интересно, и это помогало идти к цели, было удовлетворение тем, что достиг ее, выдержал серьезное жизненное испытание — закончил училище и приобрел далеко не простую и уважаемую в обществе профессию военного летчика.
Трудности, как принято говорить в авиации, начались с разлета. Выразились они в жестком отборе, особенно, по состоянию здоровья. Так, из группы порядка двадцати человек после каждой медицинской комиссии, а их было три в городе, в крае, и непосредственно в училище, на очередной этап оставалось не более пяти - шести человек. Кстати, первую медицинскую комиссию с первого захода я не прошел, споткнулся на терапевте и только, добившись повторного осмотра, получил допуск на следующее испытание. Были потери и на вступительных теоретических экзаменах, но уже гораздо меньше. Желание поступить было большое, потому, что многие ребята приезжали поступать в училище и на второй и даже на третий год.
Учеба и служба проходили напряженно. Знаний давали много, не забывали и спрашивать. Да и другой работы хватало, ведь мы были первыми и под руководством командиров, преподавателей, инструкторов активно участвовали в создании базы училища. Хорошо помню, как сами сносили огромные деревянные сараи, расчищая площадку для строительства нового учебного корпуса и спортивного комплекса в Барнауле, как копали глубокие ямы для ограждения городка в Славгороде, сажали деревья для озеленения служебной территории городка в Камне-на-Оби, оформляли классы. Кстати, немало трудов в дело оформительской работы вложил нынешний вице-президент РСФСР А. В. Руцкой. Перечисленное, конечно, лишь малая часть из того полезного, что делалось руками курсантов. При всем этом в отношениях к нам со стороны командира и преподавателей постоянно прослеживались и требовательность, и доброжелательность. И, хотя многим за свои промахи приходилось отрабатывать еще и наряды, каждый знал, что наказы справедливы, в пределах устава. Это дисциплинировало, закаляло в труде, прививало ответственность и взаимопомощь. Правда, осознание всего этого пришло значительно позже.
Хочется сказать большое спасибо нашим командирам: 3. М. Сурису, Н. Г. Филиппенко, К. Д. Соловьеву, а также преподавателям Ю. М. Черепенину, И. С. Гаврилову, Е. Г. Эндеке, А. П. Галимбеовскому, В. П. Неженцеву, И. В. Говорову, Л. И. Тимашевой, В. А. Агафоновой и многим другим за их труд в деле нашего воспитания и обучения. Особая память о летной практике. Мне кажется все наши устремления в конечном счете были направлены на самолеты, небо и инструкторов, которые помогут нам их освоить. Полеты для нас были всегда на первом месте. Чтобы успешно выполнять план летной подготовки, мы с удовольствием заправляли самолеты всем необходимым для повторного вылета, протирали фонари кабин, подносили фишки ВПА, мыли самолеты на парковых днях и даже разгребали пути на ВПП грунтового аэродрома.
Этот неуемный дух летной направленности поддерживался и нашими летчиками-инструкторами, командирами, которые делали все от них зависящее, чтобы поставить нас «на крыло». За план летной подготовки болели все от курсанта до командующего ВВС округа генерал-лейтенанта Куличева, он был не редким гостем на аэродромах и постоянно вникал в наши дела и быт.
Хочу выразить благодарность летно-инструкторскому и техническому составу в лице В. С. Житнева, А. И. Бахарева, В. С. Банцевнча, Тюренкова, Рычагова, Гончаренко, Горелика и многих других за их нелегкий труд по становлению нас как военных летчиков. Думаю, что труд наших наставников нашел достойное воплощение в первых выпускниках. И, глядя сегодня на фотографии однокашников, я с гордостью отмечаю среди них члена Российского правительства, представителей главного штаба ВВС, штабов ВВС округов и воздушных армий, военных училищ, центров ДОСААФ, зональных и районных центров управления воздушным движением, многие занимают должности командиров и заместителей командиров дивизии и полков, есть летчики-испытатели, преподаватели военно-воздушной академии и высших училищ. Это вселяет уверенность, что история нашего училища еще не дописана.
Волею судьбы после окончания военной академии в 1979 г. я продолжил службу в Барнаульском ВВАУЛ на кафедре общественных наук.
Все эти годы я работал с курсантами первого курса. Перед моими глазами прошли десятки юношей, в обучение и воспитание которых я, как и другие преподаватели, внес долю своего нелегкого труда. Меня всегда радовало то, что молодые парни шли в наше училище по зову сердца, отдельные, не имея полных 17-ти лет, добивались разрешения у вышестоящего командования поступать в БВВАУЛ. Это были ребята, которые страстно желали быть офицерами, военными летчиками. Одержимые голубой мечтой, становились ими.
Теперь, спустя почти 13 лет преподавательской деятельности, я имею право сказать, что труд военного педагога очень сложный и равен каждый день труду первопроходца. Что ни человек, то характер, что ни курсант, то свой подход к нему.
Трудно было мне начинать новое дело, пройти пришлось через своеобразные педагогические тернии, и, если бы рядом не было моих старших товарищей, коллег, наставников, то все было бы гораздо сложнее. С теплотой вспоминаю полковников запаса — ветеранов училища — Ермольчика М. В., Иваненчука Н. П., Трофимова Ю. П., полковника Редина Б. М., Жданову А. Ф. Добрые слова мои в адрес бывших начальников политического отдела училища полковников запаса Ланьшина Ю. И., Свичкарь В. Ф., Капиляиа А. В., руководителей учебного отдела, командиров и политработников курсантских подразделений, многих рабочих и служащих училища.
Сколько разных судеб у наших выпускников! Отдельные из них запечатлелись в памяти навсегда: Герой Советского Союза Павлюков К. Г., Палтусов В. А., Земляков В. Н., Смолин А. А., Яковлев О. Д. и другие, которые проявили свои лучшие качества в небе Афганистана, в выполнении своего воинского долга.
Хорошо помню Володю Палтусова, его первые шаги в нашем училище и возмужание. Он был не только хорошим курсантом — училище закончил с «Золотой медалью», но и активным общественником в курсантской среде, а также шефом одного из классов средней школы № 55 г. Барнаула.
Трудно вспомнить сегодня все то, чем приходилось заниматься мне в училище, учебном отделе, непосредственно на кафедре общественных наук (дневников специально я не вел), но скажу откровенно: делал все с душой ради подготовки офицеров, летчиков, военных кадров особого «покроя». Как добрые дела вспоминаются организованные с курсантами тематические вечера, уроки мужества, встречи с ветеранами Великой Отечественной войны и труда, училища и другое, целью которых было не только приобщить курсантов к страницам нашей истории, но и показать им, как нужно готовить и проводить такие мероприятия, зная, что в служебной деятельности офицера такая школа пригодится.
Считаю, что в нынешних условиях оправдывает себя проведение занятий с курсантами в музеях боевой славы, Краеведческом музее, на предприятиях и в вузах г. Барнаула, внедрение новых методов в учебно-воспитательном процессе, таких, как «круглый стол», «диалог», «деловые игры» и т. п. — ведь демократизация всей системы обучения способствует этому.
Как-то проводили мы с курсантами занятия на базе Алтайского Краевого Краеведческого музея — по теме: «Алтайский край в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.» Совместными усилиями с сотрудниками музея были организованы встречи с ветеранами минувшей войны. Глубокий след в памяти курсантов оставила встреча с товарищем Хохловым Михаилом Петровичем, командиром подпольной группы «Искра», действовавшей в тылу врага на территории Белоруссии. Он — автор воспоминаний, выпущенных под названием «Искра» радирует» и «Записки чекиста». К сожалению, изданы эти книги лишь в г. Минске.
Думаю, что добрые зерна нравственного, патриотического воспитания были «посеяны» в благодарные курсантские души и верю, что всходы были и будут качественными.
Что волнует сегодня? — Это подготовка и социальная защита педагогов в связи с военной реформой: оснащение учебных аудиторий новейшими техническими средствами обучения; регулярная межкафедральная работа; включение в перечень учебных дисциплин, преподаваемых в нашем училище таких, как: логика, этика и эстетика, культура и искусство, ораторское искусство. Настоящий человек, офицер не может быть таковым без этой подготовки.
В сложных условиях преобразования нашей действительности, Вооруженных Сил обучение курсантов, их воспитание, формирование у них чувств и поступков, направленных на верность своему Отечеству, своему народу, требует еще больших затрат и усилий со стороны общества и, в частности, военных педагогов.
Никакой перестройки, никакого перелома в учебно-воспитательном процессе произойти не может, если каждый командир, преподаватель не поймет огромного значения практических действий, которые только и могут двигать жизнь вперед, повышать эффективность и качество подготовки офицерских кадров, военных летчиков.
В. П. Ананьин, подполковник старший летчик-методист
О наборе курсантов в Барнаульское ВВАУЛ я узнал из газет. И поскольку военкомат, в котором я состоял на учете как допризывник, рекомендовал поступать в авиационно-техническое из-за отсутствия разнарядки в летное, то поступал я в училище свободным набором. Написал заявление на имя начальника полковника Филимонова и пришел с ним в приемную комиссию. Зачислили абитуриентом и поместили в казарму, как раз в ту, где размещается сейчас штаб училища. Это здание только что покинули солдаты размещавшегося здесь ранее ШМАС. Двухъярусные кровати, подушки, набитые соломой, побитые стекла в окнах. Поступающий контингент был весьма многочисленный, в столовой питались в несколько смен. Я входил в самый последний 23-й взвод и было нас человек 40—50. Времена были другие, профессия военного летчика была в почете.
Каждый день на общем построении зачитывались списки отчисленных, достаточно сказать, что из моего взвода поступило человек 7—8. Очень жесткая была медицинская комиссия. Получил, к примеру, на сквозняке в казарме насморк, врач ЛОР говорит: «Затемнение на снимке, если не устраивает заключение, делай пункцию». Таких было немало, направление в руки и в горбольницу на пункцию. Короче, врачей прошел, экзамены осилил и в день Воздушного флота СССР 18 августа 1967 года я стал курсантом.
Азы армейской жизни нам преподавали вчерашние солдаты, младшие командиры, одним из которых был и будущий Герой Советского Союза, вице-президент РСФСР, младший сержант Руцкой А. В., в одной авиационной эскадрилье с которым я прослужил все четыре года.
Традиций в училище еще не было, традиции только складывались. Командирами взводов были совсем юные лейтенанты — выпускники Бакинского высшего общевойскового училища, все они в прошлом еще и суворовцы. В строевом отношении, как командиры, они были подготовлены хорошо, отлично знали иностранные языки.
В жизни училища с нашим набором связано все первое и, может быть, поэтому самое запоминающееся. Я помню, как нас переодели в военную форму, и офицеры, служащие училища при встрече останавливали, поздравляли. Дисциплина в курсантских подразделениях всегда была высокой, к сержантам обращались только на «Вы», распорядок дня был всегда неизменен. Примечательно для того времени, что вечерние прогулки зачастую проходили по улицам города и обязательно с песней. Курсанты это мероприятие выполняли охотно — вокруг училища сплошные общежития студентов и уж мы демонстрировали себя во всю мощь.
Учебный отдел представлял собой несколько бараков, в далеком прошлом конюшен, которые и сейчас еще стоят и используются как склады. Новый корпус только размечался, и чтобы расчистить площадку, нашими руками в свободное от учебы время разрушались склады, хранилища, стоящие по проспекту Комсомольскому. Поработать на стройке нашему курсу, да и последующему, пришлось немало. Однако, вместе с тем надо отметить, что к нам, к первому набору, отношение было доброе, бережное. К занятиям на специальных кафедрах относились особо, оценок ниже «хорошо» не признавали ни мы, ни наши учителя. Преподаватели учились вместе с нами и ведь большинство из них в высшей школе не работали раньше.
Учебная база создавалась параллельно с учебным процессом. Сейчас трудно поверить в это, но газовки двигателя М-701 проводили прямо на территории училища между корпусами. Не было в то время, конечно, и такой спортивной базы, а были приспособленные для этих целей казармы. Бегали и прыгали в проходе между кубриками. В то же время «500 сибирских километров» за зиму должен был пробежать на лыжах каждый.
Начинали свою первую летную практику курсанты в Славгородском полку на аэродромах Бурла и Славгород — Южный. Летно-инструкторский состав к маю 1969 года был уже собран и подготовлен. Рядовой состав — летчики, выпускники 1967—1968 годов Харьковского ВВАУЛ, командиры звеньев и выше представляли всю «географию» летных вузов. Аэродромы того времени — это грунтовые полосы без каких-либо построек. Степная зона диктовала свои условия. Все помещения представляли собой землянки, зимой все это заметалось снегом и только торчащие трубы обозначали это своеобразное жилье.
Летать начинали в середине мая, когда подсыхал грунт. Если в Славгороде, на основной базе условия были обычные, то в Бурле мы размещались прямо в центре села в одном из покинутых помещений бывшей больницы, летный состав снимал дома, жили звеньями. Питались в совхозной столовой на краю села, территории лагеря по сути дела не существовало.
На фоне всех этих трудностей полеты воспринимались за великое благо. Летали много, по нынешним меркам даже слишком. Что характерно, вывозная программа у нас была значительно короче, чем у нынешних курсантов. Не все, конечно, освоили самолет Л-29, но те, кто прошел, успешно летали в дальнейшем и на Ил-28, и на Як-28.
Прошло 20 лет, и можно определенно сказать, что первый выпуск отмечает долголетие в летной работе, выдающиеся успехи отдельных его представителей. Возможно, причиной тому было качество отбора, а возможно и те условия, в которых пришлось учиться, и те люди, что нас воспитывали.
В. А. Дорофеев, полковник начальник кафедры общественных наук
Мое знакомство с Барнаульским летным училищем произошло в 1967 году, то есть в год первого набора курсантов, празднующих в нынешнем году двадцатипятилетний юбилей.
В тот памятный год я ехал впервые в жизни в неизведанные алтайские края с тайной надеждой на поступление в училище. Тешил себя мыслью о том, что я, аэроклубовец, уже в некоторой степени познакомился с небом, авиацией.
Для меня, выпускника одиннадцатого класса (1966 г.) Молчановской средней школы Томской области, эта первая поездка, означавшая попытку в выборе судьбы, показалась сложной, но зато сам период пребывания весьма краткий. Я очень опасался врачебно-летной комиссии, более всего окулиста. Но весь конфуз выразился в том, что совершенно для меня неожиданно неблагоприятный вердикт вынес врач-невропатолог, усмотревший поверхностный шрам на голове. Я буквально был потрясен и повергнут. Пришлось возвращаться.
Но факт посещения реального военного авиационного училища летчиков не прошел даром. Возникла ясная мысль: если есть парни, которые поступают в такие необыкновенные заведения, то почему я не должен быть среди них? Коли выбор определился, я решил остаток времени не терять понапрасну, и продолжил начатые в 1966 году занятия в планерной секции вновь возродившегося Томского аэроклуба. К тому времени в нем уже функционировали три секции: летная, планерная и парашютная. Навсегда в памяти сохранились мои первые авиационные собратья, старшие и младшие, С. Ерохин, А. Рогожкин, В. Грядасов и Р. Файзулин. Широко раскрытыми глазами смотрел я на первых инструкторов Ю. П. Елкина, В. В. Бурцева, но особенно на энергичного В. Шамова, погибшего па наших глазах на аэродроме Головинка во время парашютных прыжков.
Планерный парк был наиболее представительный и богатый. Благоговейно смотрели мы на счастливых спортсменов, которые полные достоинства внедрялись в таинственную кабину дюралевого, блестящего парителя «Бланик» или на верткие пилотажные планера.
Наша доля выпала нам в форме простенького КАИ-12, которого забрасывала на высоту 250—350 м неутомимая мотолебедка «Геркулес-2». Да, взлет на этой технике, полет после отцепки в тишине, вблизи крон могучих деревьев, над полем пеньков, наконец, посадка на травянистом лугу, восторженные взгляды, голоса, беготня товарищей, слаженность и неугомонность — все это — полеты на планерах. Успел же я до призыва на военную службу выполнить около двух десятков таких «альпинистских» полетов. К моменту отцепки планера на заданной высоте угол кабрирования летательного аппарата, если не обманывают старые представления, был где-то градусов сорок—пятьдесят. А затем с этой голубой выси со свистом и шумом падал полукилометровый стальной трос, который фактически каждый день нужно было ремонтировать.
Работа в течение года в качестве разнорабочего на стройке, ученика автослесаря, грузчика на предприятиях г. Томска была второй моей школой подготовки к жизни и военной службе. Дорога со Степановки до Головинки через аэроклуб и обратно была долгая. Всякое было на этой ухабистой сибирской дороге.
Но вот пришел сентябрь 1967 года и по повестке родного Кировского РВК поезд увез меня в далекое Приморье, в школу младших командиров, которая находилась недалеко от станции Гродеково. Окончание школы совпало с моей повторной попыткой поступления в военное авиационное училище. На этот раз вместе с В. Виноградовым (до сентября 1991 г. — секретарь партийной комиссии ВВС СибВО) мы поехали поступать в облюбованное нами училище на Азовском море — Ейское. Долго добирались — 7 суток. Последние полтора суток, уже в электричках, подкармливали меня сердобольные старушки.
Помнится, поразили меня тогда в этой пути-дороге по Кубани громадная площадь равнины, горизонт, разнотравье, его запахи и громадные звезды в черном ночном небе. На такие звезды, правда через десять лет, пришлось мне почти год любоваться на далекой, томной Кубе.
Нет, видимо, смысла останавливаться на новых тогда впечатлениях от южного зноя, дурманного ночного воздуха, его контрастов, теплого моря, плодовой экзотики садов в станице Кухаревской, которая для путешественников, подобных мне, нередко заканчивалась после знакомства с вишней курсом излечения в медсанчасти. Меня, право, бог миловал, видно, не столь уж жадный был, выдержку небольшую проявил.
Как и многие, учился я с большим желанием и интересом. Нравились теоретические дисциплины. Все они мне казались необыкновенными. Усилия не пропали даром. Училище в апреле 1972 года я закончил с Золотой медалью, а вот с распределением, прямо скажем, не повезло. Но, честно говоря, не было тогда льгот отличникам, аналогичных нынешним, да и уверенности у меня в себе как в летчике, подобного Ейским героям или В. П. Чкалову, не было. Немаловажен был и тот факт, что общий налет я имел 110 часов, а самостоятельный — 41 час. И вот при всем этом сочетании я в составе большой группы лейтенантов, свежеиспеченных инструкторов, около 40 человек, попал в Борисоглебское училище, которое после десятилетнего перерыва начало вновь разворачиваться, чтобы через двадцать лет свернуться в авиационный учебный центр. Такова вот суровая диалектика авиационных превращений.
Период прохождения службы в Борисоглебском ВВАУЛ был для меня исключительно памятен. Именно за эти пять лет пребывания в его полках я получил социально-жизненную базу связей с множеством авиаторов. Особенно примечательным в этой истории считаю совместную службу в одном полку с бывшим командиром звена старшим лейтенантом Руцким А. В. У большинства служивших с ним вместе авиаторов этот человек оставил довольно яркие впечатления. Холерический темперамент, остроумный, живой характер, богатое воображение и художественная одаренность наряду с большой деловитостью, энергичностью, высокой работоспособностью позволили ему оставить на долгие годы след о себе в виде памятников рукотворных. Он явился художником, архитектором, скульптором и строителем интересных и достаточно высокохудожественных двух произведений: монумента авиаторам и бронзового бюста В. П. Чкалова на территории Борисоглебского училища.
Я прекрасно понимаю, что значило довести до полного завершения А. Руцкому идею сооружения монумента - стеллы и бронзового бюста герою-авиатору. Почему? Потому, что в 80-е годы сам столкнулся с проблемой сооружения гранитного обелиска на братской могиле восьмистам воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны на Карельском перешейке в м. Вещево Ленинградской области. Много инстанций и лиц пришлось обойти, чтобы выхлопотать оформление, разрешение, финансирование. Слишком много в нашем государстве было и осталось чиновников, делящих народные деньги и средства.
Незабываемые добрые впечатления остались у меня и о других выпускниках Барнаульского ВВАУЛ: В. И. Шайбине и В. Г. Меркурьеве, с которыми довелось нести суровую службу в Республике Куба в 1977—3978 гг. Кстати, кроме В. Руцкого, В. И. Шайбина, мне пришлось достаточный срок служить вместе с другими, достойными выпускниками Барнаульского ВВАУЛ. Всех сейчас трудно назвать, но я хорошо помню В. А. Носонова, П. П. Петропавловского, Г. Власова, С. Д. Ильина, С. Г. Шибина, П. А. Болдырева. С ними вместе летали не на одном аэродроме.
Как известно, в сентябре 1977 г. вновь разгорелся эфиопско-сомалийский конфликт. Боевые действия шли преимущественно в районе пустыни Огаден. Военную помощь эфиопскому правительству М. X. Мариамма оказывали наиболее подготовленные, кубинские летчики. Часть из них была уже в ту пору и в Республике Ангола.
В этой обстановке кубинское руководство обратилось к советскому с просьбой об оказании содействия в обеспечении необходимого оборонного потенциала РВС Республики Куба. Из Борисоглебского училища в ноябре была отправлена группа летчиков-инструкторов во главе с командиром эскадрильи майором П. И. Ворожейкиным, в составе которой оказались и мы с В. И. Шайбиным и В. Г. Меркурьевым. Я в качестве командира звена и одновременно замполита группы, а они в качестве летчиков-инструкторов. Уже на месте базирования мы избрали В. И. Шайбина секретарем партийной организации. В этой нестандартной ситуации и неординарной должности В. И. Шайбин проявил себя вполне успешно, так же, как и В. Г. Меркурьев. Кроме боевой подготовки, нужно было много внимания уделять интернациональным связям, поддержанию здорового морально-психологического климата в группе. Служить нам пришлось в авиационной бригаде, в которой проходил службу первый кубинский космонавт А. Томайо Мендес, подполковник кубинских ВВС, военный летчик 1-го класса.
В память о нашей встрече в 1978 г., перед убытием его с семьей в Звездный городок, мы сфотографировались в районе нашего проживания.
В ВПА им. В. И. Ленина (теперь — Военно-педагогическая академия) мне пришлось поступать после получения разрешения с Кубы. И здесь, я встретился с питомцами Алтайской авиационной кузницы летных кадров. Самая теплая память у нашей семьи осталась о Б. В. Прожоге, волевом, душевном товарище, который закончил академию на год раньше.
Вместе с Евгением Борисовичем Дорофеевым мы проучились все три года. Пути наши разошлись после выпуска. Евгений Борисович, обладая исключительно незаурядными способностями, перешел на дипломатическую работу. И он, и я закончили академию с отличием. Вот такая получилась у меня широкая биография связей с летчиками-барнаульцами.
Совершенно неожиданно случилось так в моей судьбе, что я все-таки попал в то единственное в Сибири летное училище, о котором мечтал мальчишкой. Правда, теперь, 3 сентября 1987 г. я пришел сюда в другом качестве. Работа над диссертацией в адъюнктуре предопределила мою предметную специализацию. Поэтому с первых дней я начал преподавать военную психологию и педагогику.
За прошедшие четыре года в период прохождения службы в училище много изменений произошло в жизни бывшей кафедры марксизма-ленинизма, с 1990 года — кафедры общественных наук. Для меня по сей день остается логической и социальной загадкой подход руководства МО СССР к решению организационно-штатных проблем и определению учебных дисциплин, содержанию учебных программ. За два последних года по нам дважды прокатилась волна сокращения кадров. Только в сентябре 1991 г. Генеральный штаб поставил вопрос о сокращении бюджета учебного времени общественных наук с 600 до 350—400, определив на предполагаемые шесть (!) дисциплин по 60—70 часов. А как же переучивать преподавателей на новые дисциплины? Где новые кадры? Как можно достигнуть качества учебно-воспитательного процесса при этой сумятице?
В мою бытность проводили на пенсию ветеранов кафедры М. В. Ермольчика, А. И. Апанасенко, Н. И. Рыбина, в связи с перетряской попали на кафедру авиационный психофизиолог подполковник Кабицкий В. Ф. и майор юридической службы Тураев В. И. С давних лет и по сегодняшний день нет на кафедре ни одного прапорщика, ни одного инженерно-технического специалиста. Социологов только ждем.
Думаю, что, несмотря на все горемычно-демократические перемены, которые сейчас происходят, останется простая человеческая традиция встреч выпускников, представителей старших и новых поколений летчиков, преподавателей. В этом юбилейном году мы надеемся встретить на кафедре ее первого начальника, фронтовика, кандидата исторических наук, полковника в отставке Гаврилова Николая Степановича, автора книги «Алтай в Великой Отечественной войне». Должны прийти и другие убеленные сединами ветераны кафедры, на долю которых выпало тяжелое моральное испытание наблюдать воочию разрушение веками строившегося государства. Увидим ли мы его возрождение и что мы сможем для этого сделать?
Не так давно, перечитывая «Люди-птицы» А. И. Куприна, я задумался над его замечательной фразой о летчиках: «Любимый и опасный труд на свежем воздухе, вечная напряженность внимания, недоступные большинству людей ощущения страшной высоты, глубины и упоительной легкости дыхания, собственной невесомости и чудовищной быстроты,— это как бы выживает, вытравливает из души обычные низменные чувства — зависть, скупость, трусость, мелочность, сварливость, хвастовство, ложь и в ней остается чистое золото». Может быть несколько высокопарно для нашего современного восприятия, но что-либо лучше трудно придумать.
За четверть века службы в ряде авиационных гарнизонов мне, безусловно, приходилось встречаться с различными людьми, наблюдать и анализировать их характеры, поведение, отношение к делу, к долгу, к окружающим. И я пришел к выводу, что главной ценностью авиации являются именно люди, которые в ней служат. Именно их достоинство, честь, порядочность создают особую атмосферу, которую вряд ли где еще встретишь. Авиация просто отторгает, как здоровый организм болячки, тех, кто пытается служить не по чести и совести, а из корысти и выгоды.
Нам, курсантам самого первого набора Барнаульского ВВАУЛ, на мой взгляд, очень повезло с теми, кто лепил из нас, несмышленых мальчишек, будущих военных летчиков. Встречаясь в течение двадцати лет с бывшими однокурсниками, мы всегда с теплом вспоминаем Маркова А. П., Гаврилова Н. С., Земчихина М. В., Черепенина Ю. М., Смелова В. В., Евстафьева Л. И., Козлова Д. Н., Суриса 3. М., Волкову И. П., Немировскую Л. М., всех тех, кто вкладывал в нас знания и тепло своей души. Они нас учили не только тому, что было запланировано программой. Прежде всего, они учили нас жизни, порядочности, человеческому общению, умению разбираться в людях и выбирать правильное направление в бурном потоке жизни.
Летному делу нас обучали, в основном, лейтенанты. Это были совсем еще молодые Быков В. И., Скоркин Н. П., Притоманов Ю. Г., Иванов Г. А., Прибытков Е. К., Блинов С. А., Жильцов А. В. — сами вчерашние выпускники. Благодаря их задору и энтузиазму, в сочетании с методическим мастерством опытных командиров-наставников, таких как Купстас А. С., Трухачев А. В., Орлов Б. А., Яковцев Г. И., мы делали первые самостоятельные шаги в небо. Причем, они нас не просто «возили», а с первых дней приучали думать, не теряться в сложных ситуациях, находить правильные варианты, принимать решение, а главное — относиться с глубоким уважением к профессии летчика.
Мой первый инструктор Анатолий Иванович Морозов на земле заставлял нас не столько заучивать каждый элемент полета, сколько представлять всю его динамику, чтобы прежде чем подняться в небо, появилась уверенность, что этот полет тебе по силам. После вылета он заставлял курсанта самого разобрать полет, а затем терпеливо объяснял как исправлять допущенные ошибки. Он был строг, но справедлив, всегда готов защитить подчиненного, выступить против несправедливости. За порядочность его уважали не только курсанты, но и все летчики эскадрильи. Для меня он остался примером на всю жизнь.
У каждого человека свое восприятие авиации, свое отношение к ней. Но, наверное, только тем, кто связал с ней жизнь, удается увидеть ее изнутри, до конца понять, полюбить и оставаться ей преданным до конца своих дней.
В училище служу почти двадцать лет. С 1969 года принимал участие в строительстве нового учебного корпуса, а после его сдачи в эксплуатацию (1971 год), возглавляю мастерские учебного отдела.
За этот период силами мастерских были проделаны колоссальные работы по благоустройству училища и совершенствованию учебной базы.
Оснастили техническими средствами и обустроили актовый зал, три лекционные аудитории. Были разработаны и установлены системы зашторивания, переделаны парадные двери в новом учебном корпусе, изготовили системы для преподавателей с пультом управления и т. д.
С 1977—1980 гг. служил в группе Советских войск в Германии. По прибытию в БВВАУЛ опять возглавил мастерские. В 1984 году назначен ответственным за строительство справочно-информационного центра училища. Вместе с рядовым Барановым своими руками начали его делать и с успехом закончили. По окончании строительства центра меня включили в команду майора Козлова В. С., который возглавлял строительство металлического ажурного ограждения вокруг военного городка. Являлся помощником майора Козлова, отвечал за производство работ, руководил личным составом этой команды.
Параллельно со строительством ограждения мастерскими были проделаны большие работы по благоустройству училища. Установлена трибуна на плацу, изготовлены десятки стендов и транспарантов, художественно оформлен вход в штаб, установлен бюст Герою Советского Союза, выпускнику училища К. Г. Павлюкову и многие другие работы. Все эти задания выполнялись днем и ночью в выходные и праздничные дни на протяжении 5 лет.
За безупречную службу и большую работу по благоустройству училища мы с Козловым В. С. награждены главкомом ВВС именными часами «Полет», всего поощрений у меня более тридцати.
В настоящее время главное внимание направлено на дальнейшее усовершенствование учебно-материальной базы училища.
С. Д. Ильин, полковник старший инспектор-летчик объединения
Минуло уже двадцать лет с момента нашего выпуска. Наверное, каждый из нас, подводя итоги этого многотрудного периода, задает себе вопрос: что же мне удалось, а что не сбылось? Я рад за тех моих товарищей, которые за эти годы, пройдя много испытаний, проявили настоящий сибирский характер в этот сложный и трудный период жизни нашей страны, армии. Барнаульской закалки нам хватило на все эти годы, и мы продолжаем свое любимое авиационное дело.
Сразу после окончания училища нас в составе большой группы отправили во вновь возрожденное Борисоглебское училище. Начали полеты на Л-29 в первом развернутом полку в п. Жердевка. Через год пришло новое пополнение лейтенантов из Тамбовского и Ейского училищ. Некоторые из нас, в том числе и я, как освоившие методику летного обучения и получившие инструкторские допуски, были назначены на должности старших летчиков-инструкторов, командиров звеньев. Я в должности командира звена пребывал два года, а уже с 1975 года проходил службу в Борисоглебске в качестве заместителя командира авиационной эскадрильи, выполняя полеты на УТИ МиГ-15, МиГ-17.
У меня сохранились самые добрые воспоминания об этой машине. Несмотря на свой длительный срок эксплуатации, это был надежный, прекрасный в управлении боевой самолет, обладающий мощным пушечным вооружением.
С 1978 г я уже был командиром авиаэскадрильи, обучавшей курсантов на самолетах МиГ-21. В этом же году мне удалось поступить в ВВА им. Ю. А Гагарина, Трудная это задача совмещать учебу со служебной деятельностью командира, но, как говорится, раз поступил, нужно было закончить. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
За те четыре года учебы и службы я был назначен на должность заместителя командира полка, а с 1982 г. — старшим инспектором-летчиком ВВС МВО.
Видимо, закономерным этапом в моей жизни, также как и у многих других моих однокурсников, был период пребывания в спецкомандировке с 1988 по 1990 гг. в Народной Республике Ангола, которая на протяжении нескольких лет испытывала тяготы войны, внутриполитической нестабильности, становления своей самостоятельной государственности. Конечно, в памяти об этой жаркой и суровой стране у меня осталось много воспоминаний и впечатлений. На протяжении этих двух лет совместно с кубинскими летчиками и специалистами я оказывал помощь ангольской армии в организации отражения агрессии ЮАР против НРА, в переучивании ангольского летного состава на самолеты Су-25, Су-17, дальнейшем обучении их на самолетах МиГ-23, МиГ-21, вертолетах Ми-25, Ми-35.
Приходилось неоднократно оказывать помощь в руководстве авиацией при проведении учений сухопутных войск, при показах маневров и боевых возможностей авиации министру обороны НРА и военным атташе других государств. Случалось, что называется, и защищать честь своей страны, ВВС, когда на советских истребителях, штурмовиках демонстрировал возможности различной боевой техники.
Не обошлось и без авиационных сюрпризов в африканском небе. В июне 1990 г. при выполнении очередного полетного задания произошел отказ двигателя. Попытка запуска в воздухе окончилась неудачей, а запас высоты был исчерпан более чем полностью. Траектория падения должна была завершиться в населенном пункте. Совершенно непроизвольно в сознании промелькнули уже многие аналогичные ситуации, закончившиеся либо трагически, либо благополучно. Роль свою и оценку моих действий со стороны я хорошо себе представлял. Поэтому, избежав падения самолета на жителей деревни, катапультировался на предельно малой высоте — ста восьмидесяти метрах, на скорости 380 км/час.
Всего за двадцать лет летной работы пришлось освоить двенадцать базовых типов самолетов. В том числе: Л-29, Л-39, Ил-28, Як-28, МиГ-15, МиГ-17, МиГ-21, МиГ-23, Су-25, ПС-7, ПС-9, МиГ-29. Общий налет на всех типах самолетов составляет на сегодняшний день около трех тысяч часов. За время службы, как и абсолютное большинство моих товарищей, был награжден орденами «Красной звезды», «За службу Родине в ВС СССР» — III степени, медалями СССР, Кубы, Анголы. И за последнюю продолжительную командировку представлен командованием к награждению орденом.
Двадцатипятилетний юбилей училища, встречи с однокурсниками жду с большим нетерпением, в приподнятом настроении. Очень хочется встретиться с теми, кого уже не видел многие годы, но о славных делах, которых приходилось слышать не один раз. Горжусь нашим выпуском, своим родным Барнаульским училищем летчиков с сибирским характером.
8 сентября 1967 года молодые лейтенанты, окончившие Иркутское ВАТУ, прибыли в город Славгород на должность техников звеньев самолетов Л-29 в количестве семи человек: Кузьменко В. А., Кушков К. Г., Крамаренко А. И., Зябликов В. Е., Козлов А. А., Распопин Н. И., Федоров В. А. Нас встретили заместитель командира полка по политической части майор Демидов А. С. и начальник штаба Ветошкин В. С. Я вместе с лейтенантом Зябликовым попал во вторую авиаэскадрилыо, где заместителем командира эскадрильи по ИАС был капитан Черепанов Д. А.
Авиационной техникой эскадрилья была укомплектована полностью, а личным составом только техниками, не имеющими никакого опыта эксплуатации самолетов, за исключением старшины Суховарова П. А., который вместе с заместителем по ИАС п организовывал переучивание личного состава.
В январе 1968 г. начались полеты с постоянным составом. Жили все офицеры и прапорщики на квартирах в городе, Учебная база практически отсутствовала. Однако, преодолевать все трудности помогало стремление быстрей ввестись в строй и оказывать непосредственную помощь в организации летной работы.
Личным примером, хорошей организацией, чутким отношением к людям, их заботам и нуждам заместитель командира полка по ИАС майор Котенко Н. И. непосредственно способствовал быстрому и качественному вводу молодого пополнения офицеров, переучиванию их на новую авиационную технику. Большую роль в становлении лейтенантов как офицеров сыграли командир эскадрильи майор Рюма В. Г., командир звена капитан Литкос С. П., инженер эскадрильи капитан Черепанов Д. А. В повышение профессиональной подготовки молодых офицеров внесли большой вклад офицеры инженерного отдела: Никаноров В. П., Титов, Соколов С. И.
В моем подчинении были техники самолета, пять сверхсрочников и два солдата срочной службы. Особенность в работе с ними состояла в том, что все сверхсрочники были старше 30 лет.
Приходилось самому учиться, искать подходы к людям, нужна была предельная внимательность, осторожность. Вспоминаю случай: после росписи в журнале подготовки самолета за контрольные операции ко мне подходит техник самолета сержант сверхсрочной службы Гостев В. Г. и говорит: «Посмотрите хоть, за что Вы расписались». Я смотрю и не верю своим глазам — в журнале подготовки самолета записано — «не промывал, не контрил, не смазывал и т. д.». Конечно, это была шутка, но и своего рода урок, по отношению к документации по подготовке самолета к полетам. А вообще коллектив сложился в звене, эскадрилье да и в полку сплоченный. Ввзаимоотношения строились на основе уважения личности, не было чувства высокомерия. Летный состав убывал с полетов только через стоянку самолетов, где оказывал помощь в чехлении самолетов, принимал активное участие в техническом разборе, в этом была большая заслуга командира полка подполковника Антонкина С. М.
Большие трудности испытывали в поиске и устранении неисправностей авиатехники, однако, стремились не оставлять после полетов неисправные самолеты. Чувствовалась также поддержка специалистов ТЭЧ полка, возглавляемой капитаном Доровских А. В., опытных техников групп по СД ст. л-та Редкозубова В. И., ст. л-та Клюкина В. И., техника группы по АО ст. л-та Фомина В. С., будущих инженеров эскадрилий и полков.
В 1968 году обзавелся семьей, в 1969 году получил квартиру с подселением. Семья, несмотря на бытовые трудности, способствовала моему росту как офицера, воспитателя, обеспечивала прочный тыл, в котором находил отдых и радость.
С мая І969 года начались полеты с курсантами. Это внесло дополнительные трудности в связи с ростом интенсивности полетов, однако, запаса знаний и опыта работы уже хватало для успешного решения поставленных задач. Поэтому полеты с курсантами прошли на достаточно высоком уровне. В 1970 году пришлось осваивать лагерный аэродром в Панфилово. Условий для жизни не было никаких. А в 1971 году весной полностью перебазировались в Калманку. К этому времени был построен один пятиэтажный дом. Стоянку и ВПП пришлось восстанавливать руками личного состава полка. Техниками самолетов в основном стали солдаты срочной службы — пришлось снова перестраиваться в своей работе. В 1972 году начали осваивать лагерный аэродром в Алейске. Везде испытывались трудности в быту, решении культурных вопросов. На этом фоне происходило постоянное наращивание интенсивности полетов и постоянно требовалось повышать уровень организации работ и технической эксплуатации. Наверное, у меня это получалось неплохо, так как в 1975 г. с введением должности помощника инженера эскадрильи меня назначили на эту должность. Это требовало от меня еще большей отдачи сил и самосовершенствования в работе, учебе. В становлении меня в новой должности сыграли положительную роль офицеры: Знаменщиков В. Ф., Клюкин В. И. и другие. С моим профессиональным ростом менялись и мои взгляды на ИАС и ее роль в обеспечении полетов. Законность допуска к полетам личного состава и авиатехники перерастали из эфимерных в конкретные задачи, которые надо было решать на деле. Не все всегда получалось, но главное — было стремление выполнить задачу не в ущерб безопасности полетов.
С декабря 1979 года по настоящее время работаю заместителем командира эскадрильи по ИАС. За этот период хочется хорошими словами вспомнить офицеров Колмакова В. С., Бондарева В. А. и других командиров и начальников. Большое спасибо выразить техникам самолетов — старшине Агаеву, прапорщику Мешалкину В. В., ст. прапорщику Фролову С. И., мл. с-ту Матвеюк Н. П., начальникам групп обслуживания и НТЗ к-ну Мещерякову В. А., пр-ку Мельчугову, пр-ку Клепиченко Г. И., ст. л-ту Меркулову Е. И., ст. л-ту Редкозуб В. П. и другим. Большую помощь в организации работы в эскадрилье и полку оказывает инженерный отдел училища, возглавляемый полковником Спольник С. И. За достигнутые успехи в работе и службе в 1985 г. награжден медалью «За боевые заслуги». Считаю, что жизнь прошла честно, все свои знания передаю молодым офицерам. Дело воспитания и подготовки молодых летчиков — благородное дело и его должны продолжать люди с чистой совестью.