Сорокин Сергей Алексеевич - выпускник Барнаульского ВВАУЛ 1974 года

Закавказье, Далляр, разведполк, середина семидесятых.

Володя Сал…тов (по простому – «Батька») 35-ти - 37-ми лет, штурман нашего звена «Яковской» эскадрильи, пришедшей летом 75-го из Щучина, что в Белоруссии.

Позывной «Батя» получил у народа, поскольку часто цитировал строчку из песни В.Высоцкого «…но тут малец с поправкой влез: кто не работает – не ест, ты спутал, батя!»

Молодой лётчик Давид Б -..рян, симпатичный, стройный, славный сын армянского и советского народов, что тогда было едино, выпускник нашего училища был в его звене. Контроль готовности в звене перед эскадрильским контролем готовности к полётам.

В присутствии всего лётного состава «Батя» внушает что-то вроде: «Плоховато готовитесь, салаги, убьётесь, а меня посадят! А кто будет любить мою жену?!»

И так много раз, много контролей готовностей до тех пор, пока Давид, набравшийся смелости прекратить поиски потенциального любовника для несостоявшейся пока вдовы начальника, со «шкентеля» эскадрильского класса тоненьким, несмелым, но не оставляющим сомнений в реализуемости голоском подпустил: «Найдётся кому!».

Обвальный хохот тут же простил молодого лётчика и заставил задуматься его наставника о поиске других приёмов мотивации лётного состава на качественную подготовку к полётам. Прежний приём «Батька» больше не использовал.

«Батька» не сел в тюрьму за плохую подготовку его подчинённых к полётам. Он погиб при облёте Як-28ПП.

Сразу после взлёта отказали генераторы (и постоянного и переменного тока). Облёт «начинки» «ПП» без напряжений терял всякий смысл. Доложили и пошли на посадку по кругу 2-мя на 180, полные топлива.

В процессе второго разворота пошел обвальный рост отказов с потерей управления самолётом, отказало СПУ и радио. Лётчик орал, пытаясь докричаться до «Батьки», сам катапультировался в последний момент, повредил позвоночник (К-5мн, это вам не К-36!), год после этого не летал.

«Батька», видимо после сброса фонаря лётчика, понял, что к чему, и тоже катапультировался, но уже запредельно поздно. Купол парашюта при наполнении вместе с «Батькой» попал в столб пламени от самолёта, больше половины площади парашюта обгорело. «Батька», в горячке, сам выбежал из очага пожара. До Кировабада его довести не успели, да и шансов у него не было никаких - внутренние органы оборвало при ударе о землю.

Давида, спустя какое-то время, по какой-то причине списали со «сверхзвука» и долго его голос, как командира Ан-2 ширакской «ибашной» дивизии, можно было услышать в воздушном пространстве Закавказъя. «Крайнюю» информацию о нём я недавно нашел на «авиа.ру» (как один из пассажиров его Ан-2 попытался в полете пописать в отверстие для стрельбы десанта из автомата и что из этого вышло). Но это уже другая история…

На лодке – нет больных и здоровых, на лодке – есть…

А кто же там есть? Хотите узнать - прочтите зарисовку, сделанную по следам недельной поездки в начале лета 1992 года на Северный флот слушателя академии генерального штаба «на оморячивание».

Поездка, как и сам Северный флот, да и кафедра оперативного искусства ВМФ её проводившая, запомнились навсегда. Информативно, ни на что не похоже, самобытно, как и адмирал Балтин, в ту пору начальник этой кафедры, ещё в семидесятые получивший Героя. За дело. Дело освоения атомоходов, развития тактики их применения, походы «под лёд». Потом он некоторое время командовал Черноморским флотом, жестко и точно вёл себя и по Севастополю и по «резне» в Абхазии.

Итак, осмотр - экскурсия очередного ракетнейшего, подводнейшего атомохода, далеко не первого за этот день. Вверх - вниз, никаких лифтов, - ножками, исключительно ножками! Устал, отбился от основной массы, да и как не отбиться в отсеках этой громадины?!

Вышел на санчасть лодки. И на её начальника. Не помню его звания – то ли лейтенант медслужбы, то ли старший лейтенант – на лодке все в робе голубоватого цвета – только бирка нашитая.

Молодой лейтенант, замученный подготовкой к этим занятиям со слушателями ВАГШ, да и самими занятиями – шутка ли красных, голубых генералов под сотню, куча полковников! На флоте, кто не знает, подготовка к чему-либо проводится введением «оргпериода» - весь экипаж на «железе», без права схода на берег и так, как правило, четверо суток. В общем, весело.

Лейтенант встрепенулся, собрал остатки сил и стал заученно докладывать о своём хозяйстве, показывать: аптека, набор препаратов, инструментарий, операционная, а также палата, аж на две койки – по-нашему санчасть. Я вежливо слушаю, - нельзя обидеть невниманием, он столько готовился и, больше из вежливости, задаю вопрос типа: а что койки только две, когда экипаж – больше сотни? Не мало?

Ответ – мол, это отсек для размещения (отделения от экипажа) глубоко радиационно-пораженных (сильная, практически не останавливаемая рвота весьма негативно влияет на психику и боевую способность не поражённых членов экипажа). Далее я свою полную сухопутную наивность усугубил вопросом: «А куда же Вы размещаете больных, простых больных??»

Ответ, что называется «Навсегда!».

Наверняка ответ этот лейтенант придумал не сам, а получил когда-то, как завещание, как клятву от своих старших товарищей.

Выдала это не его, не лейтенантская твердость, дикция, нотки: «Товарищ полковник! На лодке – нет больных и здоровых. На лодке – есть живые и мёртвые!!!

Уважаю Флот и его офицеров!

Подводников – втройне!

You have no rights to post comments